Когда еще в травматологии после операции Жору привезли в палату, врач, выводя его из наркоза, спросил:
— Георгий Иванович, вы меня слышите? Где вы сейчас?
— В кубрике я, в кубрике... — Жора отвечал не открывая глаз и так, будто был в это время где-то очень далеко.
— А кто там с вами?
— Тут мно-о-го народу, а рядом Эдик Стрельцов, нападающий из «Торпедо». Мой любимый футболист.
Позже я узнала: Эдуард Стрельцов умер через несколько часов после того, как тело Жоры было предано земле. В ночь с двадцать первого на двадцать второе июля 1990 года, в онкоцентре на Каширке...
Мне нужно было искать где-то силы, чтобы жить дальше. Поддерживать Машу, для которой с уходом отца рухнул мир, заботиться о старой, оставшейся на моем попечении свекрови. Похоронив сына, Мария Сергеевна была близка к помешательству. Сидела раскачиваясь взад-вперед часами, а когда я пыталась ее обнять, утешить — отстранялась, смотрела с укором: «Он умер, а ты живая! Почему он, а не ты?!»
Нас всех спасло появление на свет Георгия Буркова-младшего. Весной 1992 года Маша родила сына. Выбор имени перед нами не стоял: как только врачи сказали, что будет мальчик, — сразу стали звать его Жорой. А свою фамилию сыну Маша дала потому, что с Сергеем Вельяминовым, сыном известного актера Петра Вельяминова, развелась вскоре после того, как узнала о беременности. В ЗАГСе о том, что ждет ребенка, говорить не стала, иначе расторгать брак пришлось бы через суд.
Их союзу изначально был уготован короткий век. Росли в одном дворе, учились вместе в Школе-студии МХАТ, только на разных курсах... Поженились, потому что с детства знали друг друга, потому что пришло время. Любви — такой, какая связывала нас с Жорой, — между ребятами не было и в помине. Может, я несправедлива, но, скорее всего, предложение Маше Сергей сделал в надежде, что Георгий Иванович поможет зятю единственной дочери продвинуться в профессии. От Петра Вельяминова, не раз заявлявшего: «Я пробивался сам, вот и ты попробуй!» — этой помощи ждать не приходилось. До смерти Жоры у молодой семьи — во всяком случае, внешне — все было более или менее гладко, а когда его не стало, Сергей начал отдаляться и в конце концов стал совсем чужим.
Сына он видел лишь однажды — при выписке из роддома. И то потому, что я попросила приехать. Хотела избавить Машу от вопросов «А где же папаша?» и шепотков за спиной «Дочка артиста Георгия Буркова без мужа родила». Сергей принял сына из рук медсестры, донес до машины, которая нас ждала, пожелал всего хорошего и больше знать о себе не давал. Пишу это не в укор бывшему зятю, не для того, чтобы его пристыдить... Хотя, не скрою, были моменты, когда рука сама тянулась к телефонной трубке, а из души рвался упрек: «Вспомни, что у тебя есть сын! Помоги — мы сейчас очень нуждаемся!»
