Мы Евгения Александровича не застали, он перебрался в Москву за четыре года до нашего переезда. Но город продолжал его любить и жалел, что пришлось расстаться. Особенно переживала женская часть населения. Это ведь для страны Евстигнеев в конце пятидесятых был никем, а во Владимире на спектакли, где он играл вместе со своим другом Владимиром Кашпуром (самые заметные кинороли — капитан рейда Фадеич в «Холодном лете пятьдесят третьего...» Александра Прошкина и буфетчик Андрей Фокич в «Мастере и Маргарите» Юрия Кара) — билеты разлетались как горячие пирожки. Что одного, что другого сложно назвать красавцами, однако влюбленные барышни-поклонницы косяками прогуливались возле Дома крестьянина, где в полуподвале жили Евстигнеев и Кашпур.
С журналом «Театральная жизнь» я подошел к Белокринкину:
— Сан Саныч, можно я на следующий год попробую поступить в Горьковское театральное?
— А почему на следующий? Давай сейчас. Я напишу письмо директору училища — она моя хорошая подруга. Тебя там прослушают и, я уверен, примут.
Как Сан Саныч сказал, так и исполнилось: меня взяли в училище со второго семестра. Во Владимире отыграл все новогодние елки, детские спектакли и с чистой совестью поехал учиться. Поначалу однокурсники встретили меня настороженно: ну как же, блатной. Однако жизнь все расставила по своим местам: ребята увидели, что я немного смыслю в будущей профессии и никто из руководства училища меня за уши не тянет. Когда пошли этюды, многие хотели делать их со мной, а в армию провожали как близкого друга.
Повестку получил, приехав во Владимир на летние каникулы после первого курса. А девятого сентября 1962 года уже маршировал по плацу в составе учебного отряда, дислоцировавшегося в Балашихе. До начала октября мы занимались строевой подготовкой, бегали кроссы, ездили на стрельбище, потом нас привезли в Алешинские казармы и выстроили на плацу перед группой офицеров комендантского батальона. Начался отбор: «Рядовой такой-то — первая рота. Шаг вперед!»
Наконец назвали мою фамилию: «Рядовой Хлевинский — отдельная рота почетного караула!» Это было круто. Благодаря росту — сто восемьдесят четыре сантиметра — и могучей нижней челюсти меня взяли в подразделение, участвовавшее в торжественных встречах высоких иностранных гостей и в парадах на Красной площади.
Армия — это ведь тоже своеобразный театр. Помню, как в конце апреля 1963-го встречали на Красной площади Фиделя Кастро, впервые посетившего Советский Союз. Погода стояла жаркая, принимавший гостя Никита Сергеевич Хрущев был одет по-летнему, а на кубинском госте красовалась шапка-ушанка, подаренная североморскими подводниками. В домашнем архиве есть фотография: на первом плане — Хрущев и Кастро (главные герои представления), а сбоку я (массовка) в общевойсковом мундире, получившем название «петух» из-за красной груди колесом. Ее молодцеватая выпуклость достигалась с помощью ватной простежки, из-за чего в жару ребята, случалось, получали тепловой удар и их, терявших сознание, сослуживцы быстро и незаметно оттаскивали в тенек.
