Кстати, «Евгения Онегина» она знала наизусть, часто декламировала отрывки из пушкинского романа со сцены и удивительно быстро учила роли, которые доставались ей в самодеятельных спектаклях. А еще она гениально читала по губам. Бывало, пробормочу нехорошее слово и тут же слышу: «Ты зачем ругаешься?»
Жизнь у моих родителей была непростой. Папа родился в 1913 году в Гродно, после Гражданской войны остался сиротой, колесил по стране, беспризорничал. Был отъявленным хулиганом, подворовывал на рынках, за что его неоднократно били. И вряд ли выжил бы в тяжелые годы, если бы не потерял слух. В больнице Нижнего Новгорода, где после купания в полынье лежал с двусторонним воспалением легких и тяжелым отитом, ему написали адрес местного общества глухих. Там парнишку приняли очень тепло и дали направление на работу в пекарню, где Миша Хлевинский быстро освоил весь процесс — от приготовления опары до выпечки. Через какое-то время пекарня закрылась, и отца устроили в сапожную мастерскую, где он делал мелкий ремонт. Оба ремесла пригодились во взрослой семейной жизни: тесто для домашних пирогов у нас всегда вымешивал папа, он же менял набойки на сапогах, ботинках и туфлях.
Познакомились родители все в том же областном отделении ВОГ (Всесоюзного общества глухих), после переименования города ставшего Горьковским. Отец там вечерами и в выходные выполнял разовые задания на добровольных началах, а мама приехала в командировку из Дзержинска, где служила в недавно созданной районной ячейке общества. Папе, как он сам признавался, новенькая понравилась с первого взгляда, но оказалась девушкой серьезной и строгой. Узнав, что деньги на кино, кафе-мороженое и подарки ухажер зарабатывает за карточным столом, поставила условие: «Или я, или карты». Несмотря на то что всегда оказывался в выигрыше, больше отец не заглянул ни в один катран. Однажды, уже взрослым, я у него спросил:
— Как же тебе удавалось все время выигрывать?
— Да очень просто, — был ответ. — После раздачи карт я смотрел на лица участников партии и по едва заметному движению мышц, по глазам понимал, у кого хорошая комбинация, а у кого — так себе.
Вскоре после женитьбы отец под благотворным влиянием мамы поступил в вечерний университет марксизма-ленинизма, успешно его окончил, а вскоре после моего рождения был назначен руководителем Дзержинского районного отделения ВОГ. Поселили молодую семью в бараке, который зимой нещадно промерзал.
Однажды я свалился с кровати на заиндевелый пол и от холода стал орать, а родители спят себе и в ус не дуют. От превращения в сосульку меня спасли соседи — услышав надрывный плач, стали что есть силы колотить по стенам. Среагировав на резонанс, мама проснулась и не обнаружив меня на месте, смертельно испугалась. Зато по прошествии времени очень смешно изображала, как они с папой искали пропажу: сделав огромные глаза, металась по комнате и показывая языком жестов, будто качает на руках ребенка, голосила «Где Вале-ери-ик?!»
