Как-то после съемок сидели втроем в номере Никиты — он, я и Шавкат — и заспорили о природе героизма. Я считал, что подлинный подвиг — бессознательный. Никита с этим не соглашался. Сейчас это кажется наивным. Трое молодых актеров рассуждали не о каких-то насущных проблемах, а о высоких материях.
Накал спора был необыкновенно высок. В Никите всегда жило ощущение Родины — очень сильное и эмоциональное. Он стал что-то говорить на эту тему, и я бросил:
— А что ТЫ в этом можешь понимать? Вырос-то в аквариуме. Жизни не знаешь.
Михалков приподнялся — он лежал на кровати, и я почувствовал, что он сейчас мне врежет. Шавкат подскочил:
— Ребята, ребята! Спокойно!
И погасил ссору. Мы разошлись.
Придя в свой номер, я сел за стол и на одном дыхании написал стихи — тоже очень наивные и проникнутые предчувствием нашей дружбы. Сейчас уже не могу воспроизвести их полностью, только отдельные строчки: «Я к вам пришел, чтобы умыться в купели горькой чистоты, чтобы в другого окреститься. Другой, я знаю, это ты...» На следующий день был выходной. Осветители играли в волейбол во дворе гостиницы. Я вышел на них посмотреть, вдруг подошел Никита и сказал: «Давай дружить».
С тех пор наши отношения развивались по нарастающей. Михалков часто говорил: «Ты как артист лучше, чем я». Думаю, не потому что он действительно хуже. Никита — замечательный артист, и у него есть просто блистательные работы. Просто в нем, видимо, уже тогда рождался режиссер, это было главнее.
На третьем курсе Никиту отчислили из Щукинского за то, что снимался. Наш ректор Борис Евгеньевич Захава вызвал его к себе и сказал: «Решай — или учеба, или кино». И Михалков сделал выбор — поступил во ВГИК на режиссерский. Я после «Щуки» около года проработал в Театре Ленинского комсомола, а когда нашего главного режиссера Анатолия Эфроса сняли и отправили в Театр на Малой Бронной, оказался в ЦТСА — по воинскому призыву. Так как играл главную роль в спектакле «Часовщик и курица, или Мастера времени», то был на особом положении. Хотя ходил в военной форме.
Служба в Театре Советской армии, с одной стороны, была легче, чем в какой-нибудь отдаленной воинской части, а с другой — не так проста. Туда часто захаживал генералитет, и начальник команды специально отправлял нас в увольнительную, чтобы не мозолили глаза: вдруг генералам не понравится, как пришит подворотничок. У меня и сын впоследствии служил в ЦТСА. Сейчас, по-моему, эту команду распустили. Слишком часто и много журналисты про нее писали. Я их просил: «Не надо, не поднимайте шума! Кончится тем, что все прикроют».
Через ЦТСА прошло много достойных людей — Миша Швыдкой, Сережа Шакуров, Олег Меньшиков, Саша Домогаров... У меня уже было высшее образование, так что полагалось отслужить один год. После этого мне должны были присвоить звание лейтенанта, но я от него отказался. Офицеров все время призывали на сборы, а при моей профессии это ни к чему.
Когда меня забрали в армию, мы с Никитой продолжили тесно общаться. Я написал сценарий короткометражки «А я уезжаю домой», которую он снял на учебной студии ВГИКа в качестве курсовой работы. В основе лежал мой рассказ. Действие происходило в Крыму. Главную мужскую роль играл Сережа Никоненко, женскую — Таня Конюхова. Это лирическая история о любви и творческих поисках. Жаль, что ее почти никто не видел. Никита как-то взял на свои мастер-классы в Финляндию и потерял.
