И в кино я все время был под крылом каких-то светлых людей. Взять хотя бы Георгия Николаевича Данелию. Он настоящий айсберг, большая часть которого находится под водой. В его фильмах при кажущейся простоте и легкости такая глубина!
Каждое новое поколение кинематографистов пытается снять свой вариант «Я шагаю по Москве», но ничего не получается. Потому что в нашей картине огромную роль сыграл Божий промысел, реализованный через Георгия Николаевича — художника огромного масштаба. Я к нему отношусь с трепетом.
Всегда буду благодарен своей Танечке. Мы обвенчались, когда прожили вместе тридцать лет, но и до этого у меня было святое отношение к любимой женщине. Когда сказал, что хочу венчаться, наступила пауза, после которой Таня спросила:
— Что, хочешь надо мной взять полную власть?
— Я просто хочу венчаться.
— А что я надену? Белое-то нельзя.
На венчании она была очень изысканно одета. Со вкусом у Тани было все в порядке. Я об этом никогда не беспокоился — она сама покупала себе вещи, и всегда очень удачно. Один раз только сказала:
— Жень, для женщины моего возраста норковая шуба — вещь статусная.
— Хорошо, я тебя услышал.
Специально взял одну работу — вел цикл телевизионных программ, — чтобы купить шубу. Помню, получил три тысячи долларов и приобрел очень красивую. Жаль, Таня толком не успела ее поносить...
Когда овдовел, поначалу не хотел жениться. Думал завести гостевые отношения. И завел. Но очень быстро понял, что это не мой путь. Я не могу быть любовником, должен быть мужем. Мы с Танюшей дружили семьями с Борей Токаревым и его женой Людой Гладунко. Они были и на Таниных похоронах. Через какое-то время Люда позвонила:
— Как ты там?
— Знаешь, Сережа ушел в монастырь.
— Господи, как же ты один?
— Теперь, наверное, надо жениться.
— Есть одна кандидатура.
Люда решила познакомить меня со своей приятельницей — Любовью Владимировной Глебовой. По ее мнению, она очень «вспомогательный» человек, который мог облегчить мне жизнь. Но я тогда не проявил интереса. Потом Гладунко рассказывала, что ей показалось, будто я очень растерян. Хотя это было не так — меня всегда спасала молитва.
Однажды я позвонил Люде:
— Знакомь со своей подругой.
— Давай ты придешь к нам на чай, — обрадовалась она. — Я и ее позову.
— Нет, это детский сад. Попроси разрешения, чтобы я ей позвонил. А дальше уже наше дело.
Люба начальница, у нее все очень жестко расписано, лимитировано. Но мы стали общаться по телефону. После нескольких разговоров почувствовали, что понимаем друг друга. Я тогда жил в Раздорах на даче. Предложил ей приехать. Это было настоящее свидание вслепую — как в кино. Люба меня знала как артиста, видела в театре и кино, а я ее не видел. Только подробно расспросил Гладунко, как она выглядит.
Дело было в пятницу. Люба ехала с каких-то переговоров, на дорогах стояли жуткие пробки. Она финансист, человек деловой, обязательный, постоянно звонила и докладывала, где находится. Когда сворачивала с Кутузовского на Рублевку, набрала в очередной раз и вдруг вне контекста предыдущих разговоров сказала: «Жень, но я маленькая!» Тут я немного напрягся. В молодости был не очень удачный опыт с одной невысокой девушкой. А она назвала свой рост и добавила: «Но я всегда на каблуке». Это вырвалось бессознательно. Не думаю, что Люба всерьез задумывалась о замужестве. Она была прекрасно устроена, у нее взрослая дочка, внук, замечательный зять.
