Конечно же, мое восхищение Арменом Борисовичем не было секретом. У меня в комнате не висело ни одного его портрета, я не устраивала иконостас из газетных вырезок с интервью, но многие тем не менее были в курсе. И если родители относились к ситуации с пониманием, то находились люди из довольно близкого окружения, которых это настораживало. Маму, например, однажды вызвали в консерваторию педагоги и открытым текстом сказали: «Лидия Ивановна, а вы хоть знаете, что ваша дочь влюблена в актера Джигарханяна? С этим нужно что-то делать. Это же ненормально! Вот окончит консерваторию — срочно в семилетку преподавать, репетиторствовать. Познакомится с хорошим мальчиком и забудет про все эти глупости!»
Волнение учителей, которые стали для нас практически родными людьми, можно объяснить. О том, что я, дожив до двадцати одного года, ни с кем никогда не встречалась, было известно всем. Поэтому подобные разговоры были, скажем так, дружескими рекомендациями. Но я, если честно, никогда не обращала на них внимания. А мама с папой, зная мой характер, понимали, что все равно поступлю так, как считаю нужным. Даже видя, что мое увлечение становится чрезмерным, родители мудро наблюдали за всем со стороны, а я не форсировала события...
Неслучайно Армен Борисович порой называл меня «женой декабриста» за умение долго ждать. Видимо, есть во мне это качество. Лишь спустя несколько лет после того, как посмотрела ту самую «Жертву века» по Островскому, которая изменила мою жизнь, я снова решилась на встречу с Джигарханяном, узнав об очередных гастролях «Маяковки».
В театре, где был намечен показ спектакля, администратором работала моя знакомая. Я попросила ее дать мне возможность увидеться с Арменом Борисовичем лично. «Виталина, послушай, ну я же не могу сказать: «Там одна девушка хочет с вами пообщаться». Это не совсем прилично, и я не хочу выглядеть сводницей. Напиши ему записку, а я передам», — ответила она. Мое послание получилось достаточно эмоциональным и объемным. Написала о том, что читала многие его интервью, что завидую ученикам Армена Борисовича и людям, имеющим возможность слушать его, говорить с ним, общаться, как хотела бы этого сама. И оставила свой домашний телефон.
