В картине задействовали множество животных, четырех коров и лошадь привезли с бойни. Я должна была снять с копыта лошади подкову, подцепить ее топором. Боялась до ужаса! Говорила режиссеру Лене Головне:
— Не стану этого делать! Лошади будет больно!
— Тома, это все равно что стричь ногти.
И вот стоит передо мной худющее создание. Иду ей навстречу, заглядываю в глаза: «Умоляю, помоги! Мне надо вот этим топором снять у тебя подкову. Я очень боюсь!» Обхожу лошадь сзади, она провожает меня долгим взглядом и поднимает левую ногу. Группа застыла в изумлении. Я сковырнула подкову, лошадь выдохнула: а-а-ах!
По сценарию героиня находила еще и баранов. Как же любило меня это стадо! Увидят, бегут, я наклоняюсь, чтобы их погладить, а бараны начинают облизывать мое лицо. Умнейшими оказались животными!
В одном из эпизодов в ноябре пришлось искупаться в Доне. Группа стоит в валенках, шапках-ушанках, тулупах на берегу, а я голяком плыву в ледяной воде, не чувствуя ни рук ни ног. Режиссер кричит:
— Ой, Томочка, как здорово, ты еще улыбнись, как будто она услышала, что петух кричит!
— Леня, я сейчас камнем под воду пойду. Какой петух?!
Кончилось это для меня не очень хорошо, сильно болела. Уже во второй раз. До этого плавала в ледяной реке на съемках картины «Инженер Прончатов». Вот такой я придурок! Кому по большому счету были необходимы эти «подвиги»? Ведь когда заболеваешь, о них сразу забывают, ты становишься никому не нужен.
Мы снимали в станице Вешенской, по соседству с нами Сергей Бондарчук работал над картиной «Они сражались за родину» с Шукшиным в одной из главных ролей. Дошли до эпизода, когда моя героиня Мария, найдя останки молоденького солдата, копает могилу, чтобы предать их земле. Снимали с шести утра и до заката, было очень тяжело эмоционально, а ассистент оператора Настя все твердила: «Не надо снимать эту сцену, не надо — потеряем близкого человека!»
Вернулись в гостиницу, оператор Дима Коржихин отправился на почту звонить в Москву на студию, узнать, не случился ли брак при проявке отснятого материала. Появляется вскоре зеленого цвета и говорит нам упавшим голосом:
