Сниматься в фильме Юлия Карасика «Человек, которого я люблю» меня уговорила Эра Михайловна Савельева. И я не пожалела, потому что работать с Жженовым одно удовольствие. По сюжету его сына играл ученик девятого класса Женя Герасимов, которого Георгий Степанович по-отечески опекал.
Все дамы были влюблены в Женьку. Ангелочек, глазищи бездонные, ресницы длинные! По роли ему нужно было шевелить ушами, и он научился! Однажды Жженов среагировал на меня по-мужски. Я просто сидела в кадре, смотрела ему в спину. Вдруг он поворачивается, а у него щека дергается: «Слушай, не могу выносить твой взгляд! Перерыв!»
А что я, немецкая шпионка Таня, вытворяла в фильме «Один из нас»! Там героя Юматова спаивали и делали компрометирующие фотографии с моей героиней. Жорка еле успевал дух переводить: «Ну ты даешь!»
Мне везло на партнеров — все они замечательные артисты, корифеи экрана, многие стали моими друзьями. Особенно те, с кем пришлось играть любовные сцены. Нередко знакомилась с их женами, выспрашивала, что мой партнер любит, что не любит. Так было с Вадькой Спиридоновым в «Вечном зове». Помню, снимаем любовную сцену, в которой Анфиса с Федором валяются в лесу на траве, обнимаются... И так несколько дублей. Закончили, второй режиссер Валентина Владимировна просит:
— Тамарик, дорогой, подойди — там за камерой стоит и плачет Валя.
— Какая Валя? — после страстей, которые только что бушевали, сразу и не сообразила.
— Жена Вадима.
— А мне-то что? Пусть плачет, я на работе.
— Ну подойди! Жалко тебе, что ли?!
Подошла:
— Добрый день, Валя, очень приятно, я — Тамара.
— Мне тоже очень приятно, — а сама шмыгает носом.
— Да ладно тебе, нужен мне твой Вадька! Приедем в Москву, я вас с моим Володей познакомлю, может, еще и подружимся!
И мы действительно дружили семьями. Володя притащил Вадима на дубляж, когда не было ролей. Вадька великолепно работал. Он был замечательным актером, смелым, сильным мужиком, жаль, что так рано ушел. А с Валей продолжаем дружить.
В Дуване нас разместили по квартирам. Однажды Андрюха Мартынов поздно возвращался из гостей от Ады Роговцевой и проходил мимо пивного ларька. Будка называлась «мордобойкой». Пива там не продавали, только какую-то бормотуху. Действовала она убойно, народ через одного тут же валился в никогда не просыхающую возле будки лужу. А те, кто еще мог держаться на ногах, оголтело лезли в драку. Мы, так же как и все в округе, носили телогрейки: от аборигенов не отличишь. И местное хулиганье приняло припозднившегося Мартынова за своего — напали, начали мутузить. Он кричит:
