Вскоре бизнес отца прогорел, он влез в огромные долги, его друзей-бизнесменов поубивали. И нам домой звонили с угрозами: «Если не отдашь деньги, заберем твою дочь!» Тогда часто похищали детей с целью выкупа. Окна в нашей квартире всегда были занавешены, а возле подъезда часто дежурила машина с тонированными стеклами. Когда я отправлялась в школу, мама тайком шла позади — следила, чтобы не украли.
Меня, конечно, не посвящали в то, что над нами висит дамоклов меч. Просто атмосфера дома стояла гнетущая, отношения у родителей все больше портились. Это отразилось на моей учебе. В седьмом классе меня перевели в лицей, и я поймала себя на том, что вообще ничего не понимаю. Была в ступоре. До этого училась хорошо, а тут пошли трояки. Кроме того, связалась с дворовой компанией, в которой пили и курили. Тоже попробовала — организм, слава богу, воспротивился.
Забывалась на дискотеках — вставала под колонки и отрывалась в одиночку. Двигаться я любила — пять лет занималась латино. Однажды два мальчика — мои партнеры по танцам — привели меня за кулисы Липецкого театра драмы, где играли их родители. С тех пор я подсела на местные спектакли, вспомнила, что с детства мечтала стать артисткой... Но только не сцены, а кино! И хотя именно театр привел меня к профессии, этот вид искусства не люблю. Особенно когда режиссеры издеваются над Шекспиром или народными артистами, которых, например, заставляют ползать по сцене и лаять, как собаки. Убежала с такой постановки из Театра сатиры.
В старших классах взялась за ум и окончила школу с золотой медалью, поступать собиралась в столичный вуз. Первое, что услышала на это от мамы: «Как мы потянем?» Папа постепенно расплачивался с долгами, но жили впроголодь. Денег на билеты не было — отец повез нас в Москву на машине. Где-то занял, но на квартиру или гостиницу все равно не хватало. В результате мы с мамой остановились у его брата, который не очень-то нас жаловал:
