Они сделали вид, что согласны, но я им была не нужна. Зачем тратить лишние деньги? Они и так немало вложили в этот проект — оплатили Леонтьевой пластическую операцию.
— Что это с вами, Валентина Михайловна? — удивилась я, увидев ее преображенной.
— Это все препараты с акульими плавниками! — слукавила Леонтьева.
Якобы одними таблетками добилась такого результата. Безусловно, выглядеть она стала моложе, но что-то важное потеряла: ушла одухотворенность, которая словно освещала ее лицо.
Я должна была ехать в Звенигород, на дачу к организаторам проекта — обсудить планы. Но перед этим Леонтьева взяла меня на юбилей Эдуарда Сагалаева. На празднике к ней подошел поцеловать ручку Александр Пороховщиков.
— Знакомьтесь, это моя Люся, — сказала ему Леонтьева.
— Очень приятно, — ответил, поигрывая глазами, знаменитый актер и протянул визитку. — У меня дом в Староконюшенном, обязательно приходите.
И я пришла. Так с легкой руки Валентины Михайловны завязалось это замечательное знакомство. Александр Пороховщиков и его мать, с которыми познакомилась благодаря Леонтьевой, являли собой пример совершенно иных отношений матери и сына.
Галина Александровна — необыкновенная, остроумная, огневая женщина — имела огромное влияние на Александра Шалвовича. Он, без сомнений, был маменькиным сынком, боготворил Галину Александровну и заботился о ней. Она отвадила всех девушек, которые, по ее мнению, были Шуры недостойны. Одну утрату Шалвович, возможно, и не мог простить матери, но никогда этого не показывал — он сам выбрал путь беспрекословного подчинения. Та девушка была из бедной семьи, ходила в драных колготках, что не помешало Шуре влюбиться без памяти и строить планы на семейную жизнь. Галина Александровна сказала свое твердое нет, и молодые расстались. А та девушка потом вышла замуж за принца из какой-то африканской страны и стала богатой женщиной.
«Людка, пошли покурим, — говорила мне Галина Александровна. — Шурка пистон вставит, если узнает, а мы ему не скажем».
Она очень дорожила памятью об отце — гениальном конструкторе, создававшем танки. Помню, однажды чертежи слетели со стола, а Галина Александровна воскликнула: «Не роняйте мозг моего папы!»
