В отцовской родне были преимущественно мужики. Все служили на железной дороге и имели атлетическое телосложение. Как тогда говорили, поднимали на плечах и корову, и лошадь. Но могли загулять, сильно запить, и папин род сегодня угасает. Сын его единственной сестры Анатолий Карпов был одно время ни много ни мало дублером самого Юрия Гагарина. У них с первым космонавтом даже улыбки были похожи. Судьба его сложилась трагически: Анатолий, летчик-испытатель, погиб в воздухе, когда в него врезался самолет, которым управлял неопытный курсант.
В Питер отец приехал поступать в Академию художеств. Это было практически невозможно: туда принимали, как правило, либо элиту, либо «рабочую косточку». Но его зачислили в промышленный техникум при Академии. Он учился у знаменитого художника Павла Филонова. Как-то он написал картину в технике пуантилизма: неоимпрессионисты рисовали мазками, а отец — настолько крошечными точками, что пришлось работать, используя лупу. Увидев эту картину, Филонов возмутился: «Ты что? Собираешься меня обогнать?» Но были художники, которые считали, что отец его действительно обогнал.
Папа был человеком артистичным и экспрессивным. Чернявый и кудрявый как цыган, он потрясающе танцевал, пел, играл на скрипке. Один из старых приятелей отца любил вспоминать, как Сергей Николаевич отплясывал на столах в гостинице «Европейская». Возможно, во время одного из таких застолий он и встретил нашу маму Олимпиаду Кузьминичну. Родом мама с Волги, там семья была «женской» — шутка ли, семь сестер! Все они вышли очень музыкальными, потрясающе пели и танцевали. Молодыми переехали в Питер, тут же выскочили замуж. Одна пошла работать в Александринский театр, где потом заведовала костюмерным цехом. Другие тоже выучились, устроились. Тетя Уля, например, стала прокурором: помню ее в роговых очках и с вечной папиросой в зубах.
