— Сердце?
— Да какое сердце! Это я в гору иду, будь оно все проклято.
Объясняет, что их со Светой пригласили на кинофестиваль в Адыгею и потащили на экскурсию к какому-то водопаду. Саше этот водопад до лампочки, и подъем тяжелый, вот он и злился на весь белый свет. Не выдержал, спросил:
— Почему же ты не отказался?
— Так обязали. Я же член делегации...
Профессия заставляла брата постоянно себя преодолевать. Ему бы посидеть тихо с удочкой или покопаться в монетах: одно время он увлекался нумизматикой.
В последний раз мы виделись зимой 2011-го. Я приехал в Москву на гастроли с театром «Русская антреприза» имени Андрея Миронова. Саша на спектакль не пришел, сослался на плохое самочувствие. Он был в раздрае: у него уже начались серьезные проблемы со здоровьем, врачи рекомендовали сделать, от греха подальше, операцию. Брат попросил:
— Давай встретимся после спектакля. Посидим вдвоем, поговорим.
— Конечно, без проблем.
Мы зашли в итальянский ресторанчик в нескольких шагах от Сашиного дома. Через какое-то время туда заскочила его семья: Светлана, Шурик, внучка Полина. Но они быстро ушли, а мы действительно очень тепло поговорили. Сегодня даже кажется — никогда так душевно вдвоем с братом не сидели. Рядом с Сашей были близкие люди, но ему, наверное, был необходим разговор с кем-то родным, кто не был досконально знаком с историей его болезни. Он и правда не знал, что делать, мучился перед выбором. Я сказал: «Помни, отец повторял: любое вмешательство в организм — это насилие. Но и к врачам, наверное, надо прислушаться». Потом я проводил его до дома, поднялся, мы выпили по рюмочке.
Саша все же решился на операцию. Все прошло удачно, он пошел на поправку. Собирался пожить на даче, восстановиться и вернуться в театр. Но второго мая 2011 года мне позвонил Шурик: «Сегодня папа скончался». Оказалось, оторвался тромб, это не операция виновата — последствие анестезии. Но Света потом рассказывала, что у Сашки накопилось слишком много болячек, нет смысла перечислять. На вид был здоровым, ироничным, а внутри...
