Личным фотографом Леонида Ильича я стал в конце шестидесятых и видел, как год за годом огромная ответственность и неограниченная власть безжалостно его изнашивают.
Очередной этап переговоров о разрядке проходил во Владивостоке. 1974 год, ноябрь. Лидер СССР Леонид Брежнев и президент США Джеральд Форд прощаются в аэропорту. На американце доха из аляскинского волка.
— Какая у вас знатная шуба! — восхищается Леонид Ильич.
— Хотите примерить? — улыбается Форд. — Прошу вас!
Леонид Ильич накидывает шубу и любовно проводит рукой по меху.
— А вам идет! — говорит Форд. — Ну и носите!
Попытки вернуть доху хозяину успехом не увенчались. Домой американский президент улетал в одном костюмчике. В моем архиве есть кадр, где раздетый Форд машет рукой с трапа самолета, и фото Леонида Ильича — в обновке. Не помню, правда, чтобы за следующие восемь лет он хоть раз ее надел. Говоря комплимент и принимая подарок, Брежнев хотел сделать гостю приятное, расположить к себе. И своего добился: по возвращении Форд рассказывал газетчикам, какой советский лидер обаятельный и свойский парень.
Впрочем, дружеские отношения с тем же Фордом, другими американскими президентами, главами европейских капстран не мешали Брежневу жестко отстаивать интересы Союза и всего соцлагеря на важных переговорах. Что бы ни говорили, он был прекрасным психологом и мудрым политиком. А еще — красивым, импозантным и энергичным мужчиной. Таким бы и остался в памяти людей, если бы ушел с поста, когда хотел, — в середине семидесятых. Не отпустили соратники, опасаясь, что новый лидер наберет свою команду.
Личным фотографом Брежнева я стал в конце шестидесятых и видел, как год за годом огромная ответственность, неограниченная власть и сумасшедший темп, в котором жил глава государства, безжалостно его изнашивают. Доброй памяти Леонид Ильич достоин еще и потому, что сам был сердечным и отзывчивым человеком. Сегодня я хочу рассказать об этом не только словами, но и фотографиями. Только сначала — предыстория того, как я стал личным фотографом генерального секретаря ЦК КПСС.
Окончив школу, мы с приятелем-одноклассником решили поступать в МАИ. Поскольку с математикой у обоих было не ахти, само собой — провалились. Пошли на авиастроительный завод, где было свое ПТУ. Через год я уже самостоятельно клепал фюзеляжи. А в соседнем цеху, где делали среднюю часть крыла самолета, центропланы, трудился будущий зять Брежнева — Юра Чурбанов.
Мы были хорошо знакомы: встречались на комсомольских собраниях и соревнованиях по волейболу. Уже будучи сотрудником Фотохроники ТАСС, встретил Чурбанова в ЦК ВЛКСМ, где он заведовал сектором по работе с подростками, а я пришел за разрешением на съемку в одной из колоний для несовершеннолетних. Спустя еще несколько лет, приехав на дачу Леонида Ильича в Заречье, вдруг увидел: на крыльцо выходит по-домашнему одетый Чурбанов.
