Пока не построили дом в Подмосковье, все время переезжали с места на место. Сначала ремонтировали старую Сережину квартиру, потом купили и отделывали новую, приводили в порядок дачу его родителей. Стройками, ремонтами и переездами занималась я. Роль «прораба» воспринимала как нечто само собой разумеющееся. Муж зарабатывал деньги, а я налаживала жизнь нашей семьи. Быть женой футболиста — нелегкая работа. Она требует особой стойкости и полного подчинения интересам мужа.
Профессиональный спортсмен живет по особому режиму, к которому вынуждена приспосабливаться семья. За день до игры в доме объявлялось чрезвычайное положение. Сережа «настраивался», а мы с Женькой ходили на цыпочках. Нельзя было шуметь, отвлекать и нервировать папу.
Я не роптала, потому что любила мужа, понимала, как ему тяжело, и старалась освободить от всех организационных и бытовых проблем. Была не только женой, но и психологом, стилистом, пресс-секретарем, следила за графиком и режимом, организовывала общение со СМИ, присутствовала на всех теле- и радиопрограммах, комментировала интервью... На Западе этим занимаются менеджеры, которые есть у всех спортивных звезд. Менеджером Босса была я.
В «Локомотиве» у нас сложился замечательный женский «профсоюз». И так получилось, что возглавила его я. Мы с девочками присутствовали на всех московских играх наших мужей и ездили в другие города.
Ходить на матчи — особое испытание. Хорошо если команда выигрывает. А если проигрывает... Фанаты беснуются, закидывают своих кумиров всякой дрянью.
Чтобы дойти до автобуса, приходится прятаться за спинами и щитами ОМОНа. Однажды в Киеве мне довелось пробираться по такому «коридору», когда «Локомотив» проиграл местному «Динамо». Омоновцы с трудом сдерживали напиравшую на них толпу. Как только мы сели в автобус, его облепили пьяные болельщики киевлян и, выкрикивая оскорбления, стали раскачивать из стороны в сторону. Такого животного ужаса я никогда больше не испытывала! А мне приходилось бывать на самых разных играх.
У нас с Сергеем были очень близкие и доверительные отношения. По крайней мере, я так считала. По ночам мы часто сидели на кухне и обсуждали житейские и футбольные проблемы. Я запросто могла заявить своему звездному мужу: «А почему ты прыгнул не в тот угол?
И на выходе сыграл неправильно?» Он усмехался, но уважал мое мнение, никогда не отмахивался: да что ты в этом понимаешь?
Когда я критиковала расстановку сил на поле, Сережа брал спички и, раскладывая их на столе, очень спокойно и подробно объяснял замысел тренера. Мы общались на равных, наши взгляды на жизнь и футбол во многом совпадали. Это было очень важно.
«Локомотив» стал для меня родным домом. Я и футбол по-настоящему полюбила только потому, что он был связан с этим клубом. С Сергеем мы часто говорили о том, что его спортивная карьера должна закончиться в «Локо». Жизнь распорядилась по-другому.
Сначала из клуба ушел Семин, захотевший возглавить сборную, и в «Локомотиве» начался бардак: перестановки в руководстве, бесконечные разборки и дрязги.
А потом Боссу не продлили контракт.
Несколько раз Сережа пытался встретиться с президентом клуба Валерием Филатовым, и каждый раз тому что-то мешало. Муж воспринял это как оскорбление и решил уйти. Наверное, он погорячился. Надо было просто подождать. Так думали многие из наших ребят. Они удивлялись: «Чего он завелся? Да быть такого не может, чтобы Овчинникову не продлили контракт!»
У Сергея стопроцентной уверенности в этом не было. В клубе ходили слухи о покупке двух молодых и перспективных вратарей. Овчинникову в тот момент было тридцать пять. В нашей стране для футболиста этот возраст почему-то считается критическим.
На проводах все крепко выпили с горя.
Ребята кое-как держались, а женский «профсоюз» рыдал в голос.
«Что ж это делается, Инга? — говорили подруги, вытирая потекшую тушь. — Если Босс уходит, значит — клубу конец».
Для меня решение Сергея стало трагедией. Мало того что мы покидали родной дом — «Локомотив», Босс так и не объяснился с Филатовым, с которым работал и дружил много лет. Я считала, что это не по-людски.
— Поговори с Филом! — умоляла мужа.
— Да-да, обязательно, — обещал Сергей. И ничего не сделал. Не добился ясности в этой ситуации — она так и осталась подвешенной.