— Долгое время вы были одним из самых красивых мужчин-артистов. Как вы относитесь к тому, что ваша внешность очень сильно меняется?
— Это нормальное состояние, мы все не молодеем, мы меняемся, это физиология. Но мне интересно видеть человека, который меняется, как внешне, так и внутренне. Другим, возможно, тоже.
— Но многие ваши коллеги тяжело переживают изменения внешности. Ведь не все становятся интереснее.
— Все зависит от признания тебя в профессии. Если ты в серьезном возрасте остался интересен, то не чувствуешь никакого неудобства. А когда тебя начинают отодвигать в сторону от дела, только потому что ты сегодня стал кому-то неугоден, а не по твоим деловым качествам, то, конечно, начинаешь это чувствовать, сразу мысли нехорошие лезут в голову: ты стал не нужен, возраст дает о себе знать, внешность уже не та...
— Помню наше с вами первое интервью, в котором вы жаловались, что вас воспринимают красавчиком. Вы просто взывали: я так устал от этого своего смазливого лица, так хочу, чтобы оно изменилось, стало страшным. Может быть, зря так яростно отрицали себя?
— Я тогда говорил это искренне. Сейчас тоже. Я признаю, мы не ценим то, что нам дается. Мы просто это потребляем, пользуем, не отдавая себе отчета, что это пройдет, и ты рано или поздно станешь таким, каким тебя сделает время, твои переживания, твоя жизнь. И это все равно произойдет, вне зависимости от твоего желания или нежелания.
Вообще, вспоминая то время, я бы уточнил: мне всегда хотелось, чтобы оценивали не по внешности, а по способностям. Сейчас хочу, чтобы при том, что я умею сегодня, и той внешности, соразмерной моим годам и жизни, у меня была бы возможность быть нужным и востребованным. Дай Бог, что будет так.
