Конец 50-х — начало 60-х годов — период наибольшей славы Театра Вахтангова при Рубене Николаевиче Симонове. Молодого Яковлева приняли туда единственного со всего курса. «Меня взяли не потому, что нужен был герой, куда там, своих полно, — вспоминал Юрий Васильевич. — А потому, что я показался им подходящим на комедийные роли. Но зато какая обстановка была в театре в то время, какая атмосфера... Мы, молодые люди, — Ульянов, я, Лановой — купались в любви! Напротив театра располагалось кафе-мороженое. В перерыве между репетициями мы бегали туда, чтобы согреться, поскольку там и наливали. И кто-то о наших походах Симонову доложил. Он отреагировал: «Бегают в кафе? А на улице зима?.. Потрудитесь, чтобы они надевали пальто». Это была семья, в которую я был принят с любовью».
Молодежь, включая Яковлева, участвовала в восстановленной версии «Принцессы Турандот», на которую решился Симонов. Когда-то, в 20-е годы, постановка имела потрясающий успех. Москва напевала песенки и мелодии из этого спектакля, повторяла злободневные шутки, которые актеры сочиняли сами. Именем Турандот называли духи, косметику и конфеты. Но в 1963 году с юмором было туго. На репетициях присутствовали товарищи из райкома и строго следили за лексикой. Это нервировало Николая Гриценко, тогдашнюю звезду театра, который умел смешить публику. На одной из репетиций он презентовал свой знаменитый стишок про Ланового, который «рожден для жизни половой». На другой, чтобы по совету райкома добавить пьесе злободневной сатиричности, предложил шутку: «Чем отличается пионер от котлеты? Тем, что котлету надо жарить, а пионер всегда готов!..» Но все это было «непроходным». В итоге спас спектакль приглашенный на репетиции Аркадий Райкин, который нашел ключ, как рассмешить зрителя, но не шокировать художественный совет. Райкин, кстати, очень хорошо относился к Яковлеву, который к тому моменту уже был женат на его дочери Кате, тоже актрисе Театра Вахтангова. Спасенный спектакль оказался счастливым. С ним Яковлев и другие актеры объехали всю Европу.
«Знаете, что говорят про моего Мышкина? Что я отыскал его в доме для умалишенных!» — хвастался Пырьев
В спектакль полагалось всякий раз вставлять шутки на местном языке. И тут у Яковлева проявился талант полиглота. Оказалось, что, размявшись немного, он был в состоянии «заговорить» и на итальянском, и на венгерском, и даже на греческом, в то время как остальные коллеги день и ночь ходили с тетрадками по театру, зазубривая: «Антропос! Аколовапосос!..» Особенно тяжело пришлось Гриценко, который не мог запомнить ни одного слова. Иностранными словами, которые актер называл абракадаброй, были исписаны обшлага его рукавов, носовой платок, галстук. Но и обвешанный шпаргалками, он на сцене жалко смотрел на Юру: «А дальше как?» И Яковлев мастерски подсказывал. К сожалению, это оказалось началом большой беды. Гриценко стал катастрофически терять память и несколько лет спустя, играя все ту же «Принцессу Турандот», уже мог спросить у Яковлева: «Юрочка, а куда мне идти?» И тот проявлял много такта, чтобы помочь и в то же время не дать понять, насколько все плохо. Снявшись с Гриценко в «Анне Карениной» режиссера Зархи, Яковлев убедился в гениальности этого артиста и относился к нему благоговейно. Этот фильм их обоих прославил (Николай Олимпиевич сыграл там Каренина, а Юрий Васильевич — Стиву). На самом деле на Каренина изначально планировался Смоктуновский, он обожал эту роль, и вдруг... Практически перестал видеть! Обострилась болезнь глаз. Проблемы с глазами они вместе с Баталовым заработали на съемках «Девяти дней одного года», играя ученых, — там использовались мощные военные прожектора. Так что Смоктуновского срочно заменили — Николаем Гриценко. И тот показал, чего стоит. Предложил режиссеру 60 вариантов походки для Каренина... Тем временем Иннокентий Михайлович все не мог пережить расставание с этой ролью. Подлечившись, он стал как на работу ходить на съемки и давать советы Гриценко. Вернее, описывал, как сам бы сыграл тот или иной эпизод. Результат — два великих артиста поссорились!
