Стрип любит подчеркивать, что она — сама скромность. Но эта скромность — результат ее статуса. Она может себе позволить быть любезной, доброй и снисходительной — особенно по отношению к коллегам: «Я прихожу на площадку, и мои партнеры создают характер моих героинь. Этот урок я выучила еще в театральной школе. Преподаватель актерского мастерства спрашивает: «Как бы вы изобразили королеву?» И все хором отвечают, что нужны властная поза и осанка. Но нет. Атмосфера в помещении должна поменяться, когда входит королева! А это работа для всех присутствующих. Дело не в зрителях, а в том, чтобы одурачить коллег-актеров, заставив их поверить в того, кем ты не являешься». Короля, иными словами, играет свита.
«Я и правда очень сильно завишу от людей, которые меня окружают. Именно они подтверждают мое положение, то, что я собой представляю. Мне важно знать, с кем я работаю. Настоящие актеры не думают и не заботятся о том, как они выглядят. Понимаете, настоящие актеры. У них это в крови. Это и моя кровь. Вот, скажем, в «Дьяволе...» волнение Энн Хэтауэй было настолько осязаемым, что невозможно было этим не воспользоваться. Она прямо-таки подставляла свою шейку для освежевания! А как трепетала Эмили Блант. Я ощущала себя вожаком стаи, этаким альфа-самцом. Cловом, неплохо справилась со своей работой...»
«Дьявол носит Prada» стал хитом и с бюджетом около 40 миллионов заработал 326 миллионов долларов в мировом прокате. Но главное не в этом. Фильм стал культурным явлением, символом целой эпохи.
И все же именно после этой, казалось бы, не самой трудной роли Мерил поклялась больше никогда не злоупотреблять системой Станиславского, или методом, как называют его в Америке.
Энн Хэтауэй рассказала, как при первой встрече на площадке Мерил сердечно ее обняла, но в ответ на восторженное:
— О боже, мы потрясающе проведем время! — иллюзии развеяла:
— Милочка, я последний раз веду себя c тобой так замечательно!
И удалилась в свой трейлер, откуда вышла уже в образе «ледяной королевы» Миранды. И оставалась ею до последнего дня — стоило камере выключиться, как Мерил уходила с площадки. Но ее это совсем не радовало, как выяснилось. Она признавалась, что чувствовала себя ужасно несчастной, закрываясь в своем трейлере, вместо того чтобы участвовать в дружеских посиделках: «Вот она, цена роли женщины-босса!»
