— С Александром Абдуловым вас познакомил Янковский?
— Да, они дружили. Олег, как я уже говорил, предложил Абдулова на роль Лобытко в «Поцелуе». Саша, прочитав сценарий, начал фонтанировать творческими придумками. «Не старайся, — сказал я ему, — ты уже утвержден».
Правда, он все время опаздывал. «Послушай, — говорю, — теперь, когда почти четверть фильма снята, я не могу тебя заменить. Но запомни: те, кто со мной работают, обычно становятся моими друзьями. Ты в их число не войдешь». Следующим утром приезжаю с группой к месту съемок — стоят «жигули», а из-под них торчат две пары мужских ног. Храп — на всю площадку! Это Абдулов с каскадером Виктором Ивановым примчались в шесть утра и досыпали в ожидании съемок, прячась от утреннего солнца под машиной.
Опаздывал Саша потому, что старался везде успеть. В нем бурлила дикая энергия. Янковский, любя друга, иногда пытался его остановить, уговаривал следить за здоровьем: сам Олег если и выпивал вне дома, то исключительно виски и совсем немного. Абдулов советов не слушал. Олег напоминал искру, а Саша — пламя. Олег тщательно выбирал роли, Саша соглашался на все, что предлагали, еще и сам напрашивался. В мою картину «Филер», где Янковский играл главного героя, Абдулов себя предложил. Я придумал ему эпизод: его персонаж полуголым выходит из бани и пляшет на морозе. Дали Саше немного водки, он все равно замерз, но какая сцена получилась! Позже хотел, чтобы я попробовал его в «Леди Макбет Мценского уезда» на роль любовника героини, Сергея. Я представлял того красивым, но с простым лицом, с окладистой бородой, просил ассистентку поехать в Сибирь поискать русского богатыря. А Саша все заходил ко мне — я на «Мосфильме» снимал — и спрашивал, не хочу ли сделать с ним пробы. Ассистентка в Сибирь не поехала: оказалось, он подговорил ее никого не искать. Пару месяцев не появлялся. В один из дней открывается на студии дверь — заходит Абдулов... с бородой. Отрастил. И я понял, что это настоящий Сергей.
Наверное, Саша был прав, когда проявлял актерскую всеядность: если Янковский в одной роли достигал невероятного размаха состояний — как его Макаров, качающийся в финале «Полетов...» на «тарзанке», то Абдулов выразил себя через множество самых разных ролей.
В последний раз мы виделись, когда отмечали восемь месяцев Сашиной дочери на его даче. Он уже тяжело болел, похудел, волосы потускнели, но энергии нисколько не убавилось. Собирался доснять фильм. А спустя месяц его не стало.
Что я вспоминаю, когда думаю о Янковском и Абдулове? Как друг над другом подшучивали, их подколки, подковырки. Филипп, сын Олега, работал у меня ассистентом на «Леди Макбет...», и отец приехал на съемки. Саша сказал Олегу:
— Ты у Романа — талисман, хотя бы пройдись в кадре.
— Ну что значит пройтись? Как зритель это воспримет?
Я сообразил:
— А что? Сейчас придумаем.
Там есть сцена, когда идет Абдулов, а позади него — трое мужиков с мешками. Одним из мужиков стал Янковский, снимали его со спины. Включили камеру, двое легко вскинули мешки на плечи, а Олег еле поднял и с трудом сдвинулся с места. Я ничего не понимал. Вижу: «Абдула» смеется. А это он просто напихал в мешок чего-то тяжелого. У них была еще шутка: один другому показывал кончик пальца и говорил: «Талантишка вот таку-усенький, а шуму-то, шуму!»
Мы часто виделись. Когда я из Киева приезжал в Москву, сразу звонил тому и другому и назначал встречу: «Ресторан такой-то». Или кто-то из них предлагал. Заумных разговоров не вели. Я человек веселый, все так и говорят: «Какой Ромка веселый!» Но это на людях, а когда один — грустный, как всякий армянин. Счастье — русское понятие, в русском сознании чего только нет. А армянину ощущать себя таким уж счастливым как-то несвойственно. И в своих фильмах я, наверное, грустный, задумчивый.
