На международном песенном фестивале в Сопоте за меня бился Андрей Эшпай, член жюри от Советского Союза. Спорил с коллегами до хрипоты, привел даже такой отчаянный аргумент: «Я за эту страну воевал!» Не помогло, премии я не получила, хотя в Польше публика всегда принимала хорошо. Министерство культуры отправило меня в Румынию на конкурс «Золотой олень». Времени на подготовку не было, недели за две дали толстенный талмуд с клавирами румынских песен: «Выберите что-нибудь с концертмейстером». Выбрали, сочинили русский текст. Аранжировку я заказывала сама, сама за нее платила. В итоге получила такой клавир, который не смогли сыграть на репетиции музыканты румынского оркестра. А тайминг жесткий, на прогон номера отвели всего пятнадцать минут. Я была в ужасе, боялась опозориться. Подошел дирижер: «Не бойся, мы знаем эту песню, ее поет одна наша певица, сыграем как надо!» И не подвели. Я вышла на сцену, спела, а уйти не смогла, на нервной почве отнялись ноги. Дали занавес, меня унесли за кулисы на руках. Но премию я все же заработала!
Мало кто сегодня помнит, что первой исполнительницей знаменитого «Дня Победы» была я. Собирались в ГДР с концертами. Перед поездкой меня пригласил Тухманов и показал несколько песен. Выпили коньячку, я что-то выбрала. Он говорит: «Вот послушай еще одну, новую» — и заиграл «День Победы».
— Додик, ты должен был с этого начать! Это же мое!
— Не переживай, песню исполнять не разрешают, ее не принял худсовет Министерства культуры.
— Как не принял?! Дай мне клавир, я исполню ее в Германии.
Ко мне хорошо относились в советском посольстве, и вдруг за два дня до концерта атташе по культуре предупредил:
— Не надо исполнять «День Победы»!
— Как не надо?! Или спою, или вообще не выйду на сцену!
Песня прошла на ура. Я вернулась, собиралась включить «День Победы» в очередной концерт, но мои музыканты еще не успели его разучить. Прошло совсем немного времени, звонят ребята: «Галя, «День Победы» поет Лева Лещенко!» Было немного обидно, но все равно благодарна Льву Валерьяновичу, что он смог преодолеть все препоны и дать долгую жизнь этой великой песне.
С коллегами стремилась не конфликтовать. С Кобзоном сложились хорошие отношения. Помню, Нелли родила сына, он позвонил мне одной из первых. Мы нередко устраивали посиделки. Когда тяжело заболел Володя, я обратилась за помощью именно к Иосифу, он выписал из Сибири травника, и тот поставил мужа на ноги.
Но однажды у нас с ним случился казус. Мы выступали в одной из республик, я простыла и не пришла на репетицию. Напротив нашей гостиницы располагался универмаг, где по большому блату продавались ковры. И кто-то наврал Кобзону, что Ненашева оставленный для нее ковер уже получила. Он решил тоже приобрести ковер, пошел к директору, а тот ему отказал. Иосиф устроил в магазине бучу — не помогло. Явился в номер, где я лежала с высокой температурой:
