Так вот, когда мы поженились, Володины родители приняли не только меня, но и моего ребенка. Мне казалось, Лене будет лучше у них в теплом климате, где круглый год есть овощи-фрукты. Мама очень переживала, для нее роднее внука никого не было. Просила: «Оставьте Леню со мной!» Но я заботилась о его здоровье, на Урале сын часто простужался. Теперь корю себя: какая же я скотина, что причинила боль маме! Обосновавшись в Москве, конечно же звала ее переехать, только мама не захотела, так и дожила свой век в Озерске. Я, естественно, помогала, она там ни в чем не нуждалась.
Мы не планировали сразу заводить второго ребенка, но на гастролях в Севастополе поссорились, Володя приревновал к кому-то из музыкантов, показалось ему, что я с тем флиртовала. Неделю на меня дулся, потом не выдержал. Примирение было настолько бурным, что я забеременела. Так у нас появилась Аленушка, растить которую тоже помогали Володины родители.
В Тамбовской филармонии мы проработали шесть лет, ставки наши оставались по-прежнему невысокими, хотя залы на концертах были битком. В Театре эстрады проходила декада эстрадного искусства «Я — песня», мы принимали в ней участие. Мое выступление очень понравилось приятелю Смольного знаменитому танцору Махмуду Эсамбаеву. И не только ему, меня пригласили поучаствовать в «Голубом огоньке» на телевидении. И вот в заключительный вечер прямо перед выходом на эстраду узнаю, что исполняю не две, а полпесни. Решил это Смольный. Так обидно стало! Эсамбаев увидел меня зареванную, выяснил, в чем дело, и предупредил организаторов: «Либо Ненашева споет всю свою программу, либо я вообще не выйду на сцену!»
Почему Смольный так поступил? Спустя время узнала, что о певице Ненашевой заговорили, не в интересах Эдуарда Михайловича было отпускать меня от себя. Позже неоднократно слышала от коллег: «Галь, мы и не предполагали, что ты нормальная. Когда спрашивали о тебе Смольного, он всегда отвечал «Да, певица Ненашева хорошая, но как человек — так себе!»
В тот раз мне дали спеть все, что хотела, но я так переволновалась, что во время «Огонька» пропал голос. И вот уже Эдуард Хиль запел мою песню, а я не могу подхватить. Съемку остановили, прибежала редактор: «Это не прямой эфир, передача пойдет в записи. Спойте как сможете». Я собралась, к третьему куплету даже распелась, но в гостинице голос пропал окончательно. В клинике, где обслуживали певцов Большого театра, поставили диагноз «несмыкание связок». Лечили долго. Я страшно нервничала, боялась, что уже не восстановлюсь. Смольный от меня не отказался, как только почувствовала себя лучше, повез на гастроли, но тогда я впервые задумалась об уходе из коллектива.
