С Хаматовой, которая меня привела, на сцене так часто играли мужа и жену, что многие спрашивали: «У вас любовь?» Но ни Чулпаша, ни я повода не давали. Хотя на репетициях порой ругались словно давние супруги. Когда ставили «Скрытую перспективу», чуть не подрались: она в меня костыль своей героини швырнула, еле увернулся! На следующий день принесла бутылку коньяка и извинилась. Да я не в обиде. Повело не туда — о’кей, пережду, завтра будет моя очередь! Горячимся-то во имя искусства.
Ради него приходится порой идти на разные компромиссы. Например в спектакле «Враги. История любви» обнажаюсь, чтобы принять ванну. Для меня это непросто — я же не эксгибиционист. Перед генеральным прогоном спросил режиссера Евгения Арье:
— Может, как-то обойдемся?
— Сереж, а ты дома моешься в трусах?
Правда должна быть во всем: соврал в одном — значит, зритель тебе и дальше не поверит. Это же всего секунда, но на пути до ванны без халата она превращается в вечность. Кстати, в Лондоне я потом посмотрел спектакль с Джудом Лоу в главной роли — там его партнерша села в ванну в трусах. Воочию убедился, какой это идиотизм, и путь по сцене к моей ванне стал чуть легче.
Но самое страшное не голую задницу зрителю показать, а забыть текст. Однажды во время спектакля «Играем... Шиллера!» Коля Попков перешел со стихов на прозу, причем было ясно, что он даже по смыслу не помнит, что дальше. Моя реплика — после Нееловой, но она вдруг онемела... Пауза повисла ужасная, я чуть с ума не сошел. Наконец Марина вступила. За кулисами призналась: «Я так растерялась!» И народным ничто человеческое не чуждо.
На сцене чувство партнерства очень важно. Если понимаешь, что вы не заодно, что в разведку с ним не пойдешь, лучше и не начинать репетировать. Мы закрыли прекрасный спектакль «Бог Резни», потому что пропало партнерство с Олей Дроздовой. Пьеса гротесковая, смешная, и я всех призывал играть как можно быстрее — тогда материал бы работал. Но Ольга придумала себе героиню с немыслимыми паузами в репликах. В результате спектакль без антракта шел на полчаса дольше. После очередного раза звоню Галине Борисовне: «Предлагаю закрыть спектакль, мне стыдно выходить перед зрителями на поклон». Она согласилась — ввести другую актрису неэтично, проще отказаться от целого спектакля.
В нашем театре случалось разное, но лишь однажды я видел на глазах Волчек слезы — когда собрала труппу, чтобы сообщить об уходе Яковлевой. Лена тогда, сославшись на здоровье, отказалась лететь на гастроли, хотя была заявлена в спектакле «Играем... Шиллера!» и билеты раскупили за месяц. Спасать положение отправились с творческими вечерами Неелова, Гафт, Гармаш. Я не склонен обвинять Лену — у каждого свой путь, но убежден, что расставаться надо по-человечески. Марина Александрова, Ваня Стебунов — они считали своим долгом доработать сезон. Галина Борисовна много сделала для каждого из нас и заслуживает как минимум уважения. Однажды на юбилее я сказал ей:
