В августе 1918-го Деникин с налета взял Екатеринодар, а три дня спустя получил письмо от жены, в котором она сообщала, что ждет ребенка. Второпях ответил: «Курьер уезжает. В моем распоряжении лишь несколько минут. Безмерно рад, если правда, что исполнится моя мечта о Ваньке. ...Глубоко и искренне люблю». Передав письмо, вышел на улицу и закурил.
Еще глухо перекатывался гром орудий, но завоеванный город уже было не узнать: улицы чисто выметены, из церквей с широко распахнутыми дверями доносилось хоровое пение, нарядные женщины словно из забытого сна отражались в витринах магазинов. «Как хорошо, что мой будущий сын будет жить в таком городе», — подумал генерал.
Вскоре в Екатеринодар, ставший столицей Белого движения, переехала и Ася. Квартира Деникиных располагалась на Соборной площади в доме владельца обувной фабрики грека Фотиади. Мужа молодая генеральша видела нечасто. Она училась хозяйствовать, стряпать и быть предельно экономной, зная, что Антон — бессребреник и на золотые горы супруге правителя Юга России рассчитывать глупо.
Из-за своей крайней щепетильности он, по свидетельству сослуживца, «довольствовался таким жалованьем, которое не позволяло удовлетворить насущные потребности самой скромной жизни», поэтому, несмотря на теплую погоду, ходил в тяжелой черкеске, которая прикрывала последние изорвавшиеся штаны. И только когда в Новороссийск прибыли тюки с английским обмундированием, командующий Добровольческой армии обновил гардероб.
Двадцатого февраля 1919 года на свет появился долгожданный ребенок Деникиных. Роды были очень тяжелыми, врачи даже телеграфировали командующему на фронт, что возможно придется выбирать, кого спасать, — мать или дитя. Деникин помчался в Екатеринодар, мучаясь страхом и неизвестностью. К счастью, выжили оба. Но Антон Иванович был разочарован тем, что родилась дочь, а не сын. У бедной девочки оказалась огромная шишка на голове — следствие того, что ее тащили акушерскими щипцами.
«Папа полюбил меня, только когда мы эмигрировали в Англию, с того момента, как стал учить ходить, — со смехом вспоминала впоследствии Марина Антоновна. — Забыл, что я не Ванька». Дочь, которую Деникин звал Машей, выросла красавицей и умницей. К тому же озорной, веселой и талантливой. Генерал души в ней не чаял.
