Арестанты спешно покинули быховскую тюрьму. «На квартире коменданта мы переоделись и резко изменили свой внешний облик, — вспоминал Деникин. — Лукомский стал великолепным «немецким колонистом», Марков — типичным солдатом, неподражаемо имитировавшим разнузданную манеру «сознательного товарища». Я обратился в «польского помещика». (Происходивший из саратовских крестьян по отцу и мелкопоместных польских дворян по матери, по-польски он с детства говорил свободно. — Прим. ред.) Только Романовский ограничился одной переменой генеральских погон на прапорщичьи».
Антона Ивановича было совершенно не узнать. Он сбрил свою знаменитую бородку клинышком, укоротил усы, поменял мундир на цивильный костюм и с документами на имя помощника начальника перевязочного отряда Александра Домбровского сел в первый же проходящий поезд. Беглецов повсюду искали. На станциях появились объявления о сбежавших генералах, патрули тщательно проверяли бумаги пассажиров. Деникину не раз приходилось сжимать в кармане рукоятку револьвера, но обошлось.
По охваченной смутой стране, окольными путями, с подложными документами, в одежде с чужого плеча будущие руководители Белого движения пробирались к атаману Каледину, где начали формировать Добровольческую армию. Дон всколыхнулся. Казачья столица — Новочеркасск — напоминала военный лагерь.
«На тротуаре трудно разойтись: мелькают красные лампасы, разноцветные кавалеристы, белые платки сестер милосердия, громадные папахи текинцев. По улицам расклеены воззвания, зовущие в Добровольческую армию, в партизанский отряд есаула Чернецова, войскового старшины Семилетова, в отряд Белого дьявола — сотника Грекова», — вспоминал участник Белого движения писатель Роман Гуль.
Вскоре до Новочеркасска добралась и Ася. Свадьбу решили больше не откладывать. На Рождество обвенчались. Холодная полутемная церковь на окраине города освещалась дрожащими огоньками свечей. Гостей не было, лишь четыре свидетеля-шафера — генерал Марков, полковник Тимановский и два адъютанта.
Невеста мечтала о красивом белом платье и длинной фате, но об этом нечего было и думать. Весь гардероб Ксении состоял из поношенного дорожного костюма. Жена атамана Каледина отдала ей свою белую, украшенную цветами блузку и черную юбку. Кофточка оказалась слишком широкой, юбка — длинноватой. Однако хорошенькая невеста и солидный сорокапятилетний жених, годящийся ей в отцы, выглядели совершенно счастливыми.
