— Асенька, дядя Антон получил Святого Георгия 4-й степени. Только послушай, что о нем пишут, — и с волнением зачитала: — «В Галиции 4-я стрелковая бригада, именуемая Железной, под командованием генерал-майора Деникина прорвалась в глубокий тыл противника и заняла село Горный Лужок, где располагался штаб австрийского главнокомандующего эрцгерцога Иосифа Фердинанда. Эрцгерцог собирался завтракать, когда ему доложили, что русские занимают село. На столе остался кофейный прибор с вензелями эрцгерцога и кофейник с дымящимся кофе. Железные стрелки не отказали себе в удовольствии подкрепиться бодрящим напитком».
— Пикантная история! Представляю, как драпал от дяди Антона этот Иосиф Фердинанд, — впервые за долгое время рассмеялась Ася.
— Он всегда был очень храбрым офицером, — заметила мать. — Да и человек прекрасный: кристально честный, надежный.
Образ старого знакомого вдруг предстал перед Асей в новом, героическом свете. Она вспоминала внимательный взгляд серо-стальных глаз, низкий красивый голос, обаятельную улыбку. Захотелось написать ему. Но пожелает ли теперь прославленный генерал вспомнить о своей «маленькой воспитаннице»? Да и не к лицу барышне первой напоминать о себе.
И тут весьма кстати Асина родительница засобиралась в Киев по делам, а заодно повидать давнюю приятельницу по переписке — матушку Деникина. Дочка отправилась в гости вместе с ней и во время беседы как бы между прочим посетовала:
— Несколько раз писала Антону Ивановичу, но так и не получила ответа...
— Да что ты говоришь, деточка?! — всполошилась Елизавета Федоровна. — Обязательно напишу сыну и попеняю на невнимание.
Расчет оказался верным. Вскоре барышня получила взволнованное письмо: «Милая Ася! Быть может, так нельзя обращаться? Но иначе не умею. Мать писала, что не отвечаю на Ваши письма... Я их не получал. И грущу. Потому что образ милой Аси жив в моей памяти, судьба ее меня живо интересует, и я от души желаю ей счастья». В другом письме он заметил: «Вспомнил» — это неверно. Не забывал. Но... сантименты не идут старому генералу, который по рангу должен представлять собой нечто важное, бородатое, хриплое...»
Завязалась оживленная переписка. Он рассказывал о жестоких боях, ранении в левую руку осколком шрапнели. О болезни матери: «Иногда — надежда, иногда — нет. Впереди ждет пустота и подлинное одиночество — у меня ведь никого нет, кроме нее». Беспокоился об Асином здоровье. И по ее просьбе прислал свою карточку: «Глупо, конечно, посылать Вам такую большую образину, но, право, другой нет. Эта из альбома штаба армии. Сходство полное, но фотограф прикрасил, прибавил волос на моей лысой голове, сгладил морщины...»
