А события между тем приобретали все более трагический характер. И Деникин это чувствовал. «Родная моя, начинается новый, катастрофический период русской истории. Бедная страна, опутанная ложью, провокаторством и бессилием!» — пишет ей в сентябре 1917 года из бердичевской тюрьмы — Временное правительство обвинило Деникина в поддержке «мятежа генерала Корнилова».
Ася, которая жила в Киеве в квартире покойной Елизаветы Федоровны, пришла в ужас, узнав, что жениху и арестованным с ним генералам грозит военно-революционный трибунал. Она быстро организовала их защиту, сумев договориться с самыми известными киевскими адвокатами. Однако из Бердичева узников неожиданно перевели в городок Быхов Могилевской губернии, едва не устроив самосуд на вокзале.
Ксения, выяснив, что правила содержания заключенных в быховской тюрьме не слишком строги и допускаются свидания, бросилась туда. Вспоминала: «Вошла в камеру и... смутилась. Там много народу, и все на меня смотрят. Улыбается своей милой, смущенной улыбкой мой генерал. А мне хочется целовать его руки и плакать». В камере — столик с корявой закоптелой керосиновой лампой, два стула и арестантские койки. Она опустилась рядом с ним на жесткую кровать, прикрытую солдатским одеялом, и тихонько спросила:
— Ну как ты здесь?
— Читаю много. Асенька, ты любишь д’Аннунцио? Ни у кого положительно нет такого яркого, красивого, кружевного рисунка чувств, как у него.
— Вот уж не предполагала, что командир легендарной Железной бригады может быть таким сентиментальным! Да еще где? В тюрьме.
— Ну, тюрьма будет не вечно.
Больше месяца она каждый день навещала Антона Ивановича и его товарищей: сообщала последние новости, подкармливала. Генерал Корнилов в шутку прозвал Асю «квалифицированной спиртоношей», поскольку она ухитрялась проносить запрещенную водку в своей широкой меховой муфточке. В ней же доставила в камеру два револьвера — заключенные всерьез готовились к побегу. «Да эта кисейная барышня на самом деле настоящая боевая подруга», — удивился Деникин.
Но оружие не понадобилось. Второго декабря из Могилевской ставки примчался офицер и сообщил, что большевиками назначен новый главковерх Николай Крыленко. Исполнявший обязанности Верховного главнокомандующего генерал Николай Духонин тут же приказал освободить всех заключенных — от красных можно было ожидать чего угодно.
