— Рыжов, ты что, совсем обессилел — не можешь партнершу от пола оторвать?
А я ему виновато:
— Что есть мочи стараюсь, но у нее только жир кверху поднимается, а ноги на полу стоят!»
Татьяна: Морозов поведал еще одну историю со съемочной площадки «Сказа...» — она, кстати, свидетельствует о том, что папа умел расположить к себе любого человека. Однажды во время перерыва к нему подошли три изрядно набравшихся мужика и с вызовом предложили:
— Артист, выпей с нами! Или брезгуешь?
Семен все это видел и приготовился к драке: сейчас дядя Ваня им откажет, мужики полезут с кулаками, нужно будет вызволять. И тут он слышит голос Рыжова:
— Ребята, я не пью уже много лет. Но если так хотите, выпейте, пожалуйста, за мое здоровье.
И с таким дружелюбием это было сказано, что мужики расцвели улыбками:
— Какой разговор! Выпьем, конечно! Живи целый век и столько же играй в своем кино!
Последние тридцать лет папа действительно не прикасался к спиртному, но был шестилетний период, который он сам называл «запойным». Честно говоря, не знаю, почему начал пить и почему завязал. О первом, впрочем, догадываюсь — окончание каждого съемочного дня было принято отмечать застольем и на трезвенников смотрели с подозрением: «А не стукач ли ты, браток?» Опять же армия желающих выпить со «своим в доску» артистом: «Ты же в душу простого мужика до донышка проник! Мы за это к тебе со всем своим уважением, ну уж и ты нас уважь...»
В одном интервью, отвечая на вопрос, почему мы не поставили домик в Зеленой Слободе, а купили дачу в садовом товариществе «Мосфильмовец», папа сказал: «Жена не захотела, чтобы я часто появлялся в родной деревне — боялась, наверное, что там меня могут вконец споить. Ведь как только приезжаешь в гости к сестрам, племянникам — сразу начинаются нескончаемые визиты, и каждый идет не с пустыми руками...»
Пить отец бросил в один день, совсем. Видимо понял, что вот-вот дойдет до точки невозврата, после которой одна дорога — вниз, по наклонной. Припомнил, во что пьянство превращало хороших артистов, терявших все: профессию, семью, друзей, человеческий облик, и сколько из них уже лежит в земле... Сделал выбор в пользу трезвой жизни — и никогда ему не изменял.
От другой вредной привычки папу спасло отвращение к табачному дыму, хотя в его деревне все мужики начинали курить еще подростками, и не какие-то папироски, а самокрутки с ядреным самосадом. На роль отца Любы Байкаловой в «Калине красной» Василий Макарович никого кроме Ивана Рыжова не рассматривал, но, видимо, забыл, что папа не курит. Начали снимать эпизод знакомства: герой Шукшина Егор Прокудин протягивает Федору Байкалову открытую пачку папирос, подносит огоньку. После первой затяжки у отца начался жуткий, удушливый кашель.
— Вань, ты чего? — испугался Шукшин.
— Да я ж не курю, — стал оправдываться папа. — Даже дыма не выношу.
— Чего же не отказался? Сразу-то почему не сказал?
— Я актер дисциплинированный: написано в сценарии, что хозяин и гость вместе закуривают, надо выполнять.
— Ваня, дорогой, да я прямо сейчас перепишу эту сцену! — пообещал Шукшин.