Алексей: У наших соседей — кинорежиссера Владимира Саруханова и актрисы Дануты Столярской — жила овчарка. Однажды мы с дедом возвращались из магазина и он остановился возле коллег, которые выгуливали собаку, обсудить киношные новости. Я смекнул, что есть время и возможность исследовать старую, ржавую, без колес машину, которая сто лет стояла на приколе и давно меня манила. Побежал к автомобилю — овчарка следом. Нагнала, повалила на землю и прокусила руку. Думал, дед соседа убьет. Как же он кричал, как ругался! Впервые увидев дедушку в гневе, я испытал такое потрясение, что забыл и про машину, и про собаку, и про рану на руке.
Татьяна: Темперамент у папы был буйный — это факт. Но он умел владеть собой, срывался только изредка. Я училась в выпускном классе, когда мама затеяла переезд с шестого этажа на четвертый. Квартира, которую освободила семья Леонида Гайдая (они переехали в большую в соседнем подъезде) была точно такой же, как наша, если не считать наличия балкона. Мне и папе этот висящий в воздухе «пятачок» был без надобности, но мама им просто грезила. Вот только заниматься собственно переездом не собиралась: поставив всех на уши, быстренько отбыла в киноэкспедицию в Сибирь. Из-за моей болезненности она долго не работала, чем очень тяготилась, и как только я подросла и окрепла, тут же нашла себе дело. Начав карьеру в кино «хлопушкой», Нина Никольская быстро доросла до высококлассного ассистента по актерам и считала свою работу самой важной. Папины съемки и моя учеба отошли на задний план.
Заниматься переездом мы с папой могли только по вечерам, когда он возвращался с работы. Таскали по лестничным пролетам баулы с вещами, коробки с книгами, полки. В час, в два ночи раздавался телефонный звонок — разница во времени маму не слишком занимала. В трубке бодрый голос:
— Вы уже встали?
— Да мы еще, собственно, и не ложились, — ворчливо отвечала я. — Снуем тут вверх-вниз, как два муравья.
Разговор заканчивался оптимистичным напутствием:
— Верю, что справитесь! — и строгим предупреждением: — Только с кухонной мебелью, пожалуйста, поаккуратнее!
Все кухни в нашем доме были оборудованы одинаковыми финскими гарнитурами. Самые большие, неразборные шкафы доставлялись через окна, с помощью подъемного крана. Зачем переезжавшей в соседний подъезд Нине Гребешковой понадобился второй, точно такой же гарнитур и каким образом его транспортировали, осталось тайной, но факт есть факт: кухонную мебель она забрала с собой. Нам ничего не оставалось, как проделать то же самое со своей. Три ночи таскали ящики и навесные шкафы, наконец пришел черед самой большой «дуры», в которую вставлялись две раковины из нержавейки. И так пытались протолкнуть ее в дверь, и эдак, и на попа, и под углом — не проходит, хоть тресни! Мучились до середины ночи, пока папа не сказал: «Завтра у меня съемки нет, придумаю что-нибудь с утра на свежую голову». На другой день возвращаюсь из школы и слышу страшный грохот. Вбегаю на кухню, там папа с крайней степенью отчаяния и ярости на лице тяжеленным чугунным утюгом разносит шкаф в щепки. В новую квартиру перетаскивали шкаф охапками — как дрова. О том, чтобы восстановить его из груды мусора самостоятельно, речи не было: особой мастеровитостью папа похвастаться не мог. Пришлось звать на помощь друзей-дубляжников Николая Граббе и Константина Тыртова. На то, чтобы собрать шкаф — по щепочке, где-то подклеивая, где-то используя маленькие гвоздики, — у них ушло две ночи. Не поверите: гарнитур до сих пор стоит в квартире родителей, где теперь живет Алеша.
