С Фрицем Альтманом ее познакомили старшие братья. Мария, которой кавалер чем-то не понравился, сидела как в рот воды набрав. Но потом Фриц вызвался спеть для нее «Вечернюю серенаду» Шуберта. Когда стихли последние ноты, девушка уже знала, что пойдет за ним на край света. Их бракосочетание стало последней большой иудейской свадьбой в Вене. Она состоялась сразу после Хануки, когда в синагогах зажигали свечи и дети дни напролет с веселым смехом крутили на столах в гостиных волчки-дрейделы.
Между тем еврейская диаспора Вены редела. Угроза присоединения Австрии к нацистскому рейху становилась все реальнее, и дальновидные люди, осведомленные об антиеврейских законах Германии, предпочитали убраться подальше. Дядя Фердинанд уехал в Чехословакию в самом начале 1938-го. Но Густав с Терезой остались, и молодожены из свадебного путешествия тоже вернулись домой. Фриц был полон идей о том, как поставить работу на трикотажной фабрике старшего брата, которой ему доверили управлять. Мария принялась обустраивать новую просторную квартиру. По субботам они по традиции проводили вечер за семейным столом у родителей. Папа играл на виолончели Страдивари, которую ему подарили Ротшильды, Фриц пел.
Господи боже! Как они могли быть так беспечны? Допустим, их с Фрицем извиняла молодость. Но отец, дядя, который не позаботился о том, чтобы переправить в Чехию картины с Элизабетштрассе? Даже после всего, что случилось в Австрии, Фердинанд не вывез из чешского поместья хранившуюся там часть коллекции.
К нацистам ушла трикотажная фабрика Бернхарда Альтмана, а чуть позже и сахарные заводы Фердинанда Блох-Бауэра. Ушла даже виолончель Страдивари, на которой по субботам играл отец Марии. Сам Густав Блох-Бауэр умер в июле 1938 года. А в октябре Мария и Фриц чудом смогли сесть на самолет и окольными путями добраться до Голландии, а затем через Англию в США.
Думала ли она, покидая Вену, о квартире на Элизабетштрассе и «Золотой Адели»? Конечно нет. Живые думают о живых. Мария думала о маме, братьях и сестре. Их семье еще повезло — никто не отправился в печь. Дядя Фердинанд накануне захвата Чехословакии в марте 1939-го успел перебраться в Швейцарию. Братья, сестра и овдовевшая мать Марии тоже смогли выскользнуть из Австрии и осесть кто в Англии, кто в Канаде, кто в Америке.
Проведя несколько лет в Массачусетсе, Альтманы переехали в Калифорнию. Жизнь постепенно налаживалась: рождались дети, Фриц устроился инженером, Мария открыла небольшую лавку. Там она торговала трикотажем, который присылал деверь: после войны он возобновил производство на одной из своих бывших фабрик. Блох-Бауэрам тоже удалось вернуть кое-что из утраченного имущества. В ноябре 1945 года умиравший в Цюрихе Фердинанд составил завещание в пользу племянников. Правда, оставлял им уже не само имущество, а лишь право претендовать на него. Узнав об этом, племянники наняли адвоката Густава Ринеша, который согласился поехать в Австрию, чтобы уладить дела. Вернулся оттуда с некоторой суммой и частью художественной коллекции. Но «золотого» портрета в ней не оказалось.
