Панно, выполненные им для Венского университета, академики отвергли и даже жаловались на него императору, негодуя, что он понапрасну растратил государственные деньги. — Твоя тетя понимала, что господину Климту нужна поддержка, а денег Густав не примет из гордости. Поэтому и уговорила дядю Фердинанда заказать ее портрет. И стоически терпела продолжавшиеся несколько лет утомительные сеансы, пока художник не нашел нужный ракурс! Она любила искусство, любила людей, любила помогать им — организовывала рабочие столовые, народные библиотеки...»
Мария отлично знала: все, о чем поведала мать, — правда. Адель и Фердинанд Блох-Бауэр и в самом деле щедро расплачивались с художниками-модернистами, помогали Климту, после конфликта с университетом отказавшемуся от госконтрактов, получать частные заказы. Именно благодаря меценатству богатых семейств модерн в Вене расцвел ярче, чем в любой другой европейской столице. Но чем сильнее воодушевлялась Тереза, тем сильнее в ее дочери крепло убеждение, что эта правда останется неполной без той, что скрывалась в стенах Бельведера.
Смотреть так, как смотрела с полотна молодая Адель в образе Юдифи, можно только если любишь. Все замкнулось в голове девушки в один роковой круг: страсть Юдифи, написанной в 1901-м, напряжение изломанных рук на «золотом» портрете, начатом в 1903-м и законченном лишь в 1907-м, растерянное лицо Адели на портрете 1912 года... И фотография на тумбочке у кровати. Рождение страсти, терзания измен, охлаждение, опустошение разрыва и воспоминания, живущие в сердце даже много лет спустя.
Теперь с высоты прожитых лет Мария куда яснее, чем в юности, могла представить себе весь клубок непростых, но таких понятных отношений, завязавшийся в доме на Элизабетштрассе. Да, Адель любила Климта. И для того чтобы разгадать ее секрет, не нужны никакие доказательства, письма, свидетельства... Достаточно одних картин. Почти все современники, знавшие художника, утверждали, что он обладал над женщинами какой-то особой властью и редко упускал возможность этим воспользоваться. Знал ли о чувствах Адели к Климту Фердинанд? Мария была почти уверена и в этом. Равно как и в том, что до конца своих дней дядя любил жену и это заставило его нарушить данное ей слово и сохранить портреты, запечатлевшие ее в расцвете молодости. А еще позволить маленькому фото Климта остаться на прикроватной тумбе.
Да, Мария знала ответ, которого так жаждала девица с диктофоном, но делиться им ни с кем не намерена. Лучше рассказывать о том, как они с Рэнди обставили австрийских чинуш от искусства, которые не сомневались, что нелепая калифорнийская жидовка помрет, пока они будут водить ее за нос. И все-таки здорово, что им удалось сделать так, чтобы пять картин общей стоимостью более трехсот миллионов долларов возвратились в семью. Дядя Фердинанд точно был бы ими доволен. А тетя Адель?
