Джайлс слыл завзятым сердцеедом. В его донжуанском списке — романы с известной стилисткой Кейти Гранд, моделью Софи Даль и прочими дамочками из высшего лондонского общества. Позже Гвен даже познакомилась с Гранд. По признанию Дикона, она до сих пор остается его глазами и ушами в мире моды... Звучало подозрительно. Зачем держать подле себя бывших? Но Джайлс с его врожденной деликатностью просто не мог ни с кем рассориться навсегда. Даже о дизайнере Томе Форде, сгноившем многих в модном мире, отзывался с неизменным уважением. Кейти заботливо предупредила Гвен: за милой внешностью их общего знакомого скрывается человек сложный и в плане брака малоперспективный. Нет для Дикона большего счастья, чем сидеть дома с пинтой пива над собственными эскизами. Семья — не для него.
«Поверь, дорогая, все мы Джайлса любим и ценим, — щебетала Кейти, — но он совершенно не тот, кто нужен здравомыслящей женщине. Мы были парой ровно восемнадцать месяцев, однако я ничуть не жалею, что расстались». Вот же мегера! Гвен вежливо кивнула в ответ и... пропустила предостережение мимо ушей. Она совсем не из тех, кто мечтает проводить жизнь в окружении кастрюль. Но чем дальше заходили отношения с Джайлсом, тем больше Кристи к нему привязывалась. Особенно сблизились они в Италии, где у модельера был чудесный дом и куда он уговорил ее слетать между съемками.
Гвен боялась поверить в происходящее. Такого просто не может быть — он наверняка сбежит. Ее отношения с мужчинами обрывались, едва в их поле зрения попадала свеженькая цыпочка росточком не больше метра семидесяти. Которая не высовывалась, семенила у ноги и нежно ворковала: «Ах, милый, ты у меня такой сильный...» Ничего не поделаешь: нежно ворковать Гвен не умеет и вряд ли научится. А Джайлс... Он слишком хорош для нее. Именно в итальянской поездке Гвен не выдержала и заговорила с Диконом на щекотливую тему. Он удивился: «Зачем ты забиваешь голову такой ерундой? Что если я иногда чувствую себя Дорианом Греем, который за вечную молодость заплатил слишком высокую цену? Мне скоро пятьдесят, но у меня ни семьи, ни детей. Я женат только на работе...»
Гвен была поражена, когда этот король моды и любимец избранной публики признался, что в детстве страдал от одиночества. До шестого класса он учился в школе для мальчиков, среди которых был белой вороной — слишком застенчивый, нелюдимый. Бродил один в окрестностях Озерного края совсем как Гвен в своем Суссексе. Все, что происходило с Джайлсом, ей было до боли знакомо. Разве что он уже тогда рисовал. Конечно, не эскизы к будущим моделям — еще и не помышлял о такой стезе, — а... мышей. Отчего-то Дикону нравились эти зверушки.
