— Когда вы впервые встретили Жванецкого, что-то такое промелькнуло, вы поняли, что вот он — главный мужчина вашей жизни?
— Нет. Но меня туда привела женская интуиция каким-то странным образом. Я гостила в деревне у своей подруги. Приехала на неделю отдохнуть, была очень худая, и вся деревня меня бросилась откармливать. Я спала, и мне даже рядом с кроватью оставляли творог, видимо, чтобы ближе было дотянуться. А спала я очень долго и проснулась не утром, как все, а днем. Открываю глаза, а предо мной сидит изумительная бабушка, и больше никого. И я сказала ей, что видела странный сон. И пересказала его. И она говорит: «Детка, ты встретишь какого-то судьбоносного человека. Собираться тебе надо! Сон на дорогу. Уезжай».
Я собралась за час, взяла с собой сметану, молоко домашнее. Из деревни до Одессы доехать можно было только пригородным автобусом. И вот я с продуктами вывалилась на автовокзале. И прямо там встретила своего знакомого, который говорит: «А я тебя жду». Это был совсем не близкий человек, никаких договоренностей у нас не существовало, мобильных, чтобы договориться, тоже не было. Он не мог меня ждать. Я вообще не понимала, что к чему. Но он объяснил, что ему нужно несколько девушек, которые будут помогать на открытии Всемирного клуба одесситов, разносить чай и кофе.
Я спрашиваю:
— Когда?
— Сегодня вечером. Возьми своих подружек.
Я пару своих подруг взяла, и мы пришли на старую дачу Михаила Михайловича. Там собралась гигантская толпа. Потом народ весь стал расходиться, а мне стыдно уходить: я очень честная и ответственная и просто осталась мыть посуду и убирать. Ушли почти все, а кто не ушел, упал там, где пришлось, и уснул. Михалыч тоже. И я увидела его только утром. Он очень удивился, когда весь дом после ста танцующих и пьющих человек вдруг преобразился. Когда он обнаружил, что я все убрала и подмела даже в тех комнатах, где они все спали, мне кажется, он на меня посмотрел как-то по-другому. Он, правда, всегда после этого случая смеялся: «Никогда нельзя новой женщине в твоем доме давать пылесос в руки. Если дал пылесос, ты никогда ее не уберешь из своей жизни».
— Он когда-нибудь говорил, какое вы произвели на него впечатление?
— Нет, но, я думаю, мужчина видит только внешность. У молодой женщины нет на лице ни характера, ни привычек, она может транслировать чушь собачью, а на самом деле быть умной. Или наоборот. Я не думаю, что что-то транслировала правильно. Скорее всего, он считал только мою внешность. Миша вообще говорил: «Ты вылавливаешь свою женщину и приводишь домой. И только когда начинаешь с ней жить, понимаешь, что на самом деле тебе досталось». А до этого — страсть. Ты лепечешь какую-то глупость, а рядом взрослый и умный мужчина. Для Одессы Михалыч был как священная корова.
— Для всего Советского Союза, почему только для Одессы.
— Ну да. Я знаю огромное количество не только женщин, но и мужчин, которые были в него влюблены. Я уже стала подозревать какие-то наклонности. Шучу.
— Юрий Стоянов говорил: «Мы не дружили, я его любил». Понятно, что в общечеловеческом смысле. Но Жванецкий действительно вызывал такие чувства.
— Он вызывал любовь, да. В этом тоже его талант. Я сегодня не помню деталей, но ощущение эйфории не забывается. Наверное, мне льстило, что такой человек со мной, и, конечно, я полностью сдалась под его обаянием. Его все обожали, и я попадала в этот свет. Конечно, ко мне было особое отношение. Когда ты заходишь с ним куда-то — и тебе открывают двери везде, даже если очередь, если ничего нет. С кухни вытаскивают дополнительные столы, проводят в самолет другим входом, помогают нести вещи. Конечно, ты попадаешь в другую обстановку и на какое-то время забываешь, что это связано с Михалычем. Но потом становишься взрослее и умнее. Конечно, в моих чувствах было намешано всего. Имело значение то, что я на 50 процентов одесситка, взращенная на любви к Одессе и Жванецкому. Это невозможно вытравить. Можно сказать, я была уже влюблена в Мишу еще до встречи с ним.
