Сразу же после его приезда известный импресарио Виктор Шульман организовал ему гастроли по Европе. Крамаров начинал выступление так: «В России я снялся в 42 фильмах и всегда играл пьяниц, хулиганов и дураков. Поэтому мне приятно, что вы встретили меня как родного».
В Америке он стал сниматься в кино и свободно мог ходить в синагогу. Кипу надевал, когда молился, а молился он каждый день — утром и вечером.
Мы строили, естественно, планы на будущее. Помню, как он мечтательно говорил: «Наташа, я тебя повезу в кругосветное путешествие!» Он хотел мне показать весь мир. А еще он мечтал, чтобы у нас была свадьба в синагоге. Он уже обо всем договорился. Мы летали на крыльях от счастья, все замечательно, все прекрасно. Казалось, он пришел к гармонии в своей жизни. И вдруг... с какого-то момента все пошло не так.
Ничего не предвещало беды. Ни-че-го! Здоровый, веселый, полный энергии. Мы справили Новый год. В конце января у него вдруг закололо в левом боку. За два дня до операции он плавал в бассейне. Здоровый физически человек, никогда не болел, таблеток в жизни не пил. Как такое могло случиться? Это просто мистика!
Он планировал прожить сто лет. Так всем и говорил: «Я все для этого делаю!» Когда вышли из больницы и сели в машину, мы оба были в шоке. Савелий матерился как извозчик, я рыдала так, что остановиться не могла. Прошло два часа в полной растерянности. Мы не знали, за что браться, с чего начинать. Мир мгновенно рухнул. Как жить, когда тебе выносят смертный приговор? Я уехала на работу. Вдруг звонит Савелий: «Котя, начинаем прожигать жизнь!»
Он мгновенно проанализировал ситуацию и собрался быстрее меня. Но, к сожалению, времени прожигать жизнь у нас совсем, увы, не осталось...
И все же я верила, что все будет хорошо! Но с ужасом видела, что, несмотря на операцию и лечение, ситуация стремительно ухудшается. Помню, однажды он мне рассказал притчу: «Жил в одном городе шут. Он ходил по городу и всех веселил. И вдруг этот шут исчез, и жизнь без него в городе опустела». Он понимал, что его миссия на земле — приносить радость, исцелять людей от депрессии. «Включать Крамарова» он мог где угодно и когда угодно. Если рядом появлялась камера, он тут же входил в роль весельчака — честно отрабатывал свою славу.
А ведь он не был весельчаком в жизни, на самом деле в нем жили два разных человека — трагический и веселый. Кто-то его назвал «грустный клоун». Наедине с собой он был в своей комнате, где запирался от всех и просил Бога об исцелении.
«Ты понимаешь... я прожил такую хорошую жизнь, Коть. Познал славу, у меня были и трудности, и радости. Я любил и был любимым. Я встретил тебя. У меня прекрасная дочь. И дом, который я люблю...» — говорил Савелий. Он меня готовил к тому, что все будет плохо. Он и себя к этому готовил. Я нашла после его ухода записку: «Как бы плохо ни было здесь, это лучше, чем там».
Однажды нам позвонила его старая знакомая из Лос-Анджелеса, которая обладала даром видения. И дала Савелию совет: «Пусть он выберет дерево, обнимет его и постоит так, сколько сможет — оно передаст ему свои жизненные соки...» Он не любил гадалок, избегал предсказаний. А тут за любую соломинку был готов уцепиться. Помню, мы стояли на балконе и смотрели на лес вокруг. «Савик, какое ты дерево выберешь?» — спросила я. И Савелий после минутного колебания показал на большую красивую ель. Ту самую, которой мы любовались в свой первый приезд в этот дом. «Помнишь, я тебе еще колечко подарил?» Я видела, как он долго обнимал эту ель, разговаривал с ней. И что вы думаете? Когда Савелий ушел из жизни, это мощное дерево очень скоро засохло. Мистика!
