— У вас была любовь с первого взгляда?
— У Володи, мне кажется, да... А про себя я так сказать не могу. Я просто втягивалась в ауру этого человека, его мир становился моим, его мысли моими, все переплеталось, и как-то незаметно я поняла, что вырваться уже нельзя, я не могу без него дышать, существовать. Я даже не заметила, как стала женой этого человека, как прожила с ним всю жизнь. Все было так плавно, так незаметно, тихо и так правильно. Мы проросли друг в друге. Он еще не начал говорить, только подумал, и вдруг я то же самое произношу.
Я знала, когда он заболевал, за тысячу километров. Такая связь. Я очень Володю чувствовала. Как-то он заболел в Италии очень тяжело, но мне ничего не сообщил. А я стала тревожиться. Позвонила в гостиницу, там сказали, что его нет. Позвонила друзьям и попросила: «Найдите его, пожалуйста». Они его искали по всему Риму, нашли в больнице. Все закончилось хорошо, но, думаю, такая чувствительность от любви. И какая-то безумная решительность, если нужно спасать любимого человека.
Очень часто я совершала поступки для себя, дипломатической девочки, дикие. Как-то даже остановила самолет, спасая мужа. Не уверена, что это было так необходимо, но мне казалось, что он может умереть. Мы летели во Францию с делегацией в Онфлер на фестиваль. Самолет был очень ранний. Когда мы дома собирались, у Володи сильно заболела голова, он выпил таблетку. Поехали в аэропорт. Темень, зима. Пристегнули ремни, самолет уже идет на взлет, а я смотрю — Володя какой-то вялый. И меня вдруг как бьет молнией: если пониженное давление, взлетать нельзя! Я это слышала от врачей, можно потерять человека, потому что давление становится еще ниже. Я спрашиваю: «Ты какую таблетку пил?» Оказалось, он перепутал и выпил от давления. А самолет уже выруливает, еще чуть-чуть — и пойдет на взлет. Я вскакиваю и начинаю стучать в кабину пилота. На меня смотрят все, кто с нами летел, наверное, подумали, что женщина не в себе... Я колочу, мне открывают дверь, и я начинаю им на английском языке (экипаж там французский) рассказывать, что надо срочно остановиться, человеку плохо, и что нам надо вернуться к терминалу. Они говорят: «Да, мадам, мы сейчас все узнаем». Я продолжаю им что-то кричать, звоню по телефону в больницу, вызываю скорую в аэропорт Шереметьево. Потом кричу на них: «Почему вы так долго едете? Вы что, лошадь, запряженная в телегу? Вы же самолет!» Они начинают объяснять: «Мадам, мы едем по определенным линиям и не имеем права их пересекать». Приехали, нас уже ждала скорая у трапа. У Володи действительно упало давление, но не фатально, он выпил два глотка кофе и был здоров. И мы, хохоча, веселые поехали домой. А вся делегация улетела в Париж.
