Это была такая бесконечная интересная жизнь. Бесконечная. Она не прекращалась никогда. И это связано с профессией, конечно. Потому что, если бы я была учительницей, а он физиком, наверное, этого союза не случилось бы. А оттого что я стояла за его спиной, когда он рисовал, я читала первая, когда писался сценарий, я никогда не остывала от этого творчества, которое все время длилось, длилось, длилось до последнего мгновения. А это очень дорогого стоит.
— Наталия Николаевна, вы часто подчеркиваете, что в кино попали случайно и были совершенно из иного мира. Из какого же?
— Мой отец был дипломатом, мама переводчицей. Я с родителями жила в разных странах: Англии, Швеции. Вращалась в очень узком кругу дипломатов. Это совершенно удивительные люди, очень умные, безумно самоотверженные и сильные. Помню, как папа, когда шли дипломатические конфликты, давал пресс-конференции о каких-то тяжелых ситуациях, по два часа на английском языке. Потом до пяти утра работал. После мчался еще к премьер-министру на другой конец Стокгольма, потому что надо срочно что-то решить. Долг был превыше всего. Дипломаты — фантастические люди.
— Какие у вас первые воспоминания?
— Как мама собиралась в Вестминстерское аббатство на коронацию Елизаветы II. Мне тогда было около двух лет. Мама сшила себе удивительное сиреневое платье со шлейфом. Такой красоты я больше не видела. Еще я помню роскошную елку под потолок в нашем лондонском доме. Родители втайне от меня ее нарядили. Я проснулась и увидела красоту. Я помню камины, завывание ветра в трубе. Когда он дул сильнее, казалось, это стая злых волков.
Из Лондона мы уехали, когда мне было пять. А когда исполнилось десять, отца направили в Стокгольм. Родители взяли младшего брата, а меня оставили с бабушкой и дедушкой. Я дико тосковала. Писала бесконечные письма, потому что во время трехминутного разговора по «07» разве можно что-то рассказать? К родителям приезжала только на каникулах. Но приехав, уже начинала грустить, что придется расстаться, и отмечала в календарике, как уменьшается количество счастливых дней.
— Как вы представляли свое будущее?
— Думала, что стану переводчицей и буду переводить книги дома. Или стану кинооператором.
— Это очень странное желание для девочки, ведь в операторы тогда брали исключительно мужчин, аппаратура была очень тяжелой.
— Да, я знаю только одну женщину-оператора — Маргариту Пилихину. Но я не думала о технической стороне профессии. Мне это просто казалось интересным делом, и что важно, оператор всегда в стороне, не на виду. Я была человеком второго плана. Не любила оказываться на виду. В школе отвечала тихо, учителя постоянно делали замечания: «Наташа, громче! Не слышно». Я и сейчас такая. Если захожу в аптеку и вижу, что в очереди меня узнали, стараюсь ретироваться.
