Ближе к обеду возвращаюсь домой с небывалым прежде уловом. Меня останавливает парень из охраны строящегося института:
— Знаешь, с кем ты утром разговаривала?
— Нет.
— Это сам Алиханов.
Тогда эта фамилия мне ни о чем не сказала — о легендарном основоположнике ядерной физики в СССР, одном из создателей первой советской атомной бомбы Абраме Исааковиче Алиханове страна узнала спустя годы.
— В каком возрасте вы решили, что пойдете в театральный, станете актрисой?
— Если честно, ничего такого я не решала, а в театральном оказалась в силу обстоятельств. В школе мне особенно давались точные дисциплины: задачки по математике и физике щелкала как орехи, собиралась поступать на мехмат или физтех. Мечту на корню зарубила мама: «Туда берут только с идеальной анкетой, потому что выпускники потом работают на оборонку, а у тебя в графе отец — прочерк. Даже не пытайся!»
После этого разговора стала думать, куда себя девать после школы. И вдруг на уроке наш историк стал рассказывать об известных актерах и между прочим заметил: «Они очень много зарабатывают». При нашем с мамой вечном безденежье это оказалось решающим фактором.
Получив аттестат, подала документы во все театральные вузы, в «Щуке» и Школе-студии МХАТ была допущена до третьего тура и мучилась выбором: если пройду там и там, какое место учебы выбрать? Судьба решила все за меня. Перед третьим туром увидела первокурсника Школы-студии Сашу Фадеева и влюбилась без памяти, еще ничего о нем не зная: ни того, что его мать — легендарная актриса Московского художественного театра Ангелина Степанова, ни того, что отчим — знаменитый писатель Александр Фадеев, автор романов «Разгром» и «Молодая гвардия». Мне было безразлично, кто его родители, — просто потеряла голову от сумасшедше красивого и обаятельного парня.
Теперь Щукинское мне было даром не нужно, я хотела учиться только в Школе-студии. И ведь поступила! С первого раза.
Саша мне тоже симпатизировал, но не мог устоять ни перед одной смазливой девчонкой. Сам признавался: «В отношении хорошеньких женщин я абсолютно безволен — может увести за собой любая». А я, бедная, мучилась от ревности, плакала ночами, но других к себе близко не подпускала. Одним из моих ухажеров был Володя Высоцкий. На первом курсе нас отправили с концертом в подшефный колхоз. Выступление закончилось поздно, и чтобы не возвращались в Москву затемно, «артистов» устроили на ночлег в местной школе. Мне достался топчанчик в комнатушке под лестницей. Только задремала, дверь со скрипом открывается, на пороге — Вовка. Спрашиваю сурово:
— Чего пришел?
— Понимаешь, все места заняты, приткнуться негде, а у тебя топчан широкий. Пусти — не спать же мне стоя, как боевой лошади?
Встаю, надеваю огромный прорезиненный плащ, заворачиваюсь в него и со словами:
— Ну, гад, если только попробуешь тронуть — убью! — ложусь на топчан и отворачиваюсь к стенке.
Вовка устраивается рядом, минут пять ворочается, бубнит что-то под нос, потом поднимается и с разочарованным вздохом говорит:
— Ладно, пойду на сеновал. Спокойной ночи!
