— А что вы вообще играете?
— Все!
Ответ ее устроил, а уж когда выяснилось, что мы соотечественники, на родном русском об условиях договорились быстро. Полноправной хозяйкой ресторана мою новую знакомую сделал муж, у которого в Москве был свой серьезный бизнес, и она не только не загубила семейное дело, а напротив (знай наших!), сделала «l’Ermitage» одним из самых модных мест в районе Манхэттена.
Играл я каждый вечер кроме понедельника до часу —полвторого ночи. После одиннадцати большую часть публики составляли артисты бродвейских театров, зашедшие расслабиться после спектакля. В начале девяностых в Штатах уже шла борьба с курением в общественных меcтах, но ресторанов это еще не коснулось — разве что владельцев заставили установить пожарную сигнализацию.
Однажды заваливается большая актерская компания, все разом закуривают — и включается сигнал тревоги. Я моментально подхватываю его «мелодию» и выдаю импровизацию. Участники мюзиклов фишку тут же просекли — повскакивали с мест, зааплодировали, набросали кучу денег.
В тот раз все получилось спонтанно, но у меня имелся и постоянный прием раскручивания публики на гонорары. Опять же, приятели-музыканты научили: «Берешь большой стакан, бросаешь в него двадцатидолларовую бумажку — и меньше уже никто не положит». Действовал этот прием безотказно.
Однажды я попал впросак — да такой, что могли и побить. Восьмого мая звонит хозяйка ресторана: «Левон, завтра в полдень у нас заказ на тридцать персон. Люди солидные, в возрасте. Придите, пожалуйста, поиграйте». Прихожу. За длинным столом сидят люди, выпивают, разговаривают. По-русски. Ну кто может собираться большой компанией в День Победы? Конечно ветераны. Начинаю потихоньку наигрывать песни военных лет — «Землянку», «Темную ночь». Из-за стола поднимается высокий седой старик — и прямо ко мне:
— Молодой человек, не надо играть эти песни. Лучше довоенные. Знаете что-нибудь из репертуара Петра Лещенко, Изабеллы Юрьевой?
Бросив на него недоуменный взгляд, киваю:
— Знаю конечно.
— Вот это подойдет. Понимаете, мы воевали с другой стороны...
Стал играть «Чубчик», «Черные глаза», «Белую ночь», «Караван» и еще долго приходил в себя от изумления: с какой стати власовцам собираться в День Победы? Чего ребята празднуют-то?
С Изабеллой Юрьевой я был знаком давно, пересекался с ней у папы в обувной мастерской, располагавшейся в Трехпрудном переулке. К Саркису Оганезову ходила заказывать, как бы сейчас выразились, «эксклюзивные» тапочки половина артистической Москвы. Помимо Юрьевой заставал у него Ивана Семеновича Козловского, Сергея Яковлевича Лемешева, мужа актрисы Людмилы Целиковской архитектора Каро Алабяна. Знаменитости трепали меня по макушке, спрашивали, как дела в школе, слушаюсь ли родителей.
