Мама мне потом при встрече рассказывала, что для отца мое решение остаться навсегда в Америке было ударом. А последним ударом стал уход из жизни ближайшего друга Евгения Евстигнеева.
Они с Евстигнеевым были полными противоположностями, но друг друга дополняли. Евгений Александрович высоко ценил талант Щербакова, называя его «очень высоким памятником».
На прощании с Евстигнеевым, когда выносили гроб из МХАТа, папа произнес фразу: «А следующим буду я!» Так и случилось...
Папа абсолютно не верил в мистику. Как-то ему приснился Женя Евстигнеев, который сказал: «Ты знаешь, а здесь совсем неплохо!» Отец решил, что это знак. На следующий день он пошел по театру и стал со всеми прощаться, просил прощения. Он всем говорил: «Я скоро умру», но ему никто не верил. И буквально на девятый день умер...
Папа ушел во сне. Я бы тоже так хотел умереть. Ему было всего шестьдесят два года. Я не смог приехать на похороны, хотя рвался — отец был для меня всем. Но меня отговаривали: это был бы билет в один конец. Не имея еще американского паспорта, я не смог бы вернуться назад.
Тяжело, до сих пор мучаюсь этим... И чувствую себя предателем. Думаю, у нас впереди, на том свете, еще будет по этому поводу разговор, он мне даст еще тумаков. С этим грехом живу до сих пор.
В 1995-м я приехал в Москву. Границы были уже открыты. Буквально три года папа меня не дождался. Мама Валя прилетала ко мне погостить в Майами. Когда она умерла, я поставил родителям памятник: на фото они обнимаются, счастливые.
Я уже тридцать лет живу в США. Осел в Майами, работаю риелтором. Всего в жизни добился сам. Не знаю, гордился ли бы папа мною сейчас, но я им очень горжусь.
Все фото из архива отца отдал на «Мосфильм», там их место. Папа был бы доволен. Оставил себе один его портрет, он висит у меня на стене. Я бы сейчас с удовольствием почитал его интервью, но не нашел их. Видимо, они не сохранились, а может, их не было вообще? Папу любили зрители, он был очень популярным актером, но пресса и кинокритики не баловали его своим вниманием. О нем стали вспоминать уже после его смерти.
