Автор сценария Аркадий Яковлевич Инин присутствовал на съемках и здорово помогал Леониду Иовичу. В том числе — отвязаться от надоедливой артистки. Когда я доставала режиссера своим мнением и Гайдай закипал, будто из-под земли возникал Инин, отводил меня в сторону под предлогом обсудить сцену. А Леонид Иович мог выдохнуть. Сейчас, конечно, вела бы себя потише, а по молодости заносило. Я еще и Овен по гороскопу — самый упрямый знак. Иду напролом, доказывая свою правду. Иногда промолчи дипломатично — легче будет жить. Но мне нужно высказать честно в лицо то, что думаю. До сих пор борюсь с этим качеством.
Эта честность не раз выходила мне боком. Вот и тут аукнулось. В гайдаевской картине на экране моя героиня заговорила голосом Надежды Румянцевой: режиссер распорядился меня переозвучить. Очень обидно было, чуть не плакала на премьере. Кто-то из киногруппы подошел и будто прочитав мои мысли, шепнул: «Не переживай, Леонид Иович последние годы во все фильмы приглашает Румянцеву, называет ее своим талисманом. А в «Операции «Кооперация» кроме тебя Надежде Васильевне озвучивать было некого, остальные главные роли — мужские».
Как все обстояло на самом деле, отомстил он мне или нет, знал только сам Гайдай. У него, к сожалению, уже не спросишь — мастер ушел из жизни в 1993-м, спустя четыре года после выхода нашего фильма. Он успел снять еще одну картину — «На Дерибасовской хорошая погода, или На Брайтон-Бич опять идут дожди», где главного героя снова сыграл Харатьян. Меня в эту картину Леонид Иович не пригласил. Это неважно. Я благодарна ему за все. Он великий режиссер, грустно, что сейчас таких нет.
Хочется рассказать, как вообще оказалась в актерской профессии. Мама Алевтина Ивановна и папа Вячеслав Михайлович — строители, предполагалось, что пойду по их стопам. А меня вдруг ноги сами понесли в театральный. Почему — не знаю. Отпечаталось в памяти, как я увидела красивую картинку — на ней была дама в шляпе и длинном платье. Училась я тогда в шестом или седьмом классе. Подумала: «Интересно, а кем нужно стать, чтобы так выглядеть и одеваться? Актрисой, наверное. Вот бы и мне». Мысль мелькнула — и тут же исчезла. Какая из меня артистка? В театральные кружки не ходила, росла жутко застенчивой — настолько, что в школе даже стихотворение у доски прочитать не могла, смущалась, краснела и запиналась. Родители отговаривали:
