Тогда во всех кинотеатрах Советского Союза крутили трофейные фильмы. Кумирами молодежи стали Кларк Гейбл, Генри Фонда, Дина Дурбин, Вивьен Ли. Многие подражали им. Вот и парень в белом вел себя по-американски. Позже я выяснил, что его мать, известная советская актриса, устраивала сынулю в наш институт.
Когда я попросил у секретарши вступительную анкету, он смерил меня оценивающим взглядом и снисходительно улыбнулся. Видимо, моя простенькая курточка с молнией и сандалии показались ему здесь неуместными. Если бы он знал еще, что зубы у меня неровные, а глаза иногда косят от волнения... Сообщу без злопыхательства, что мой красивый конкурент не прошел отбор и не стал актером.
Из трех туров запомнился лишь заключительный, когда я прочел монолог Незнамова из пьесы Островского «Без вины виноватые», который перекликался и с моей собственной жизнью. «Я предлагаю тост за матерей, которые бросают детей своих. И вешают им на шею крестик, дескать, носи и помни обо мне. А что мне помнить? Этот подарок жжет мою грудь!» — примерно такими словами закончил я как в лихорадке. Меня всего трясло.
После паузы председатель приемной комиссии профессор Бибиков попросил прочитать басню. У меня была заготовлена «Мартышка и очки». Запинаясь, произнес пару фраз, но профессор Пыжова остановила меня: «Нуте-с... Хватит, вы свободны».
Я вышел на улицу опустошенный и неуверенной походкой побрел сам не зная куда.
На следующий день вывесили список поступивших. И моя фамилия оказалась в нем последней. Я снова и снова перечитывал имена однокурсников: Руфина, Изольда, Астрида, Майя, Данута, Нинель, Альфред, Артур... Мое — Гений — завершало кураж!
У сотрудников отдела кадров ВГИКа, где иногородним студентам распределяли места в общежитии, значившийся в моих документах детдом вызвал искреннее сочувствие. Желая сделать как лучше, они направили меня в здание бывшего монашеского корпуса Зачатьевского монастыря, находившегося в центре Москвы.
Там жили студенты выпускных курсов, без пяти минут дипломированные специалисты. Старшекурсники чувствовали себя свободными, взрослыми, раскрепощенными — курили, выпивали, играли в карты, крутили романы. Я выдержал дней пять и снова пришел в отдел кадров: «В такой обстановке учиться не смогу. Они уже празднуют окончание института, а у меня все только начинается».
