Однажды в отсутствие хозяев запряг Орлика в телегу, взял косу и отправился за Кинель, речушку, которая петляла рядом с поселком. Трава в лугах благоухала. Я выбрал удобное место, остановился. Поточил косу бруском и прошел пару рядов. Тут к нам подкатила бричка с двумя представительными мужчинами.
— Ты откуда, мальчик? — спросил один из них.
— Я от дяди Ивана — ветеринара.
— Дай-ка посмотреть косу, — попросил он. Без всякого подозрения я протянул ему ее. Он взял. — Скажи своему дяде, чтобы приехал в правление, — бросил мне отъезжая.
— А косу? Дяденька, отдайте косу! Пожалуйста, дяденьки!
Они удалялись. Недолго думая, я вскочил на телегу, схватил вожжи:
— Орлик, гони за ними!
Он рванул, и мы понеслись в погоню. Уже почти настигли их, но как на беду у нас развалилось переднее колесо... На покосившейся телеге мы кое-как дотащились домой. Там еще никого не было. Я чувствовал себя виноватым, не знал, что делать, и спрятался на чердаке дома. Машинально чертил пальцем по пыли, невзначай зацепил что-то и увидел конец кожаного ремня. Потянул за него, сначала показался приклад, а затем — и вся старая винтовка. Сразу захотелось пощелкать затвором, но чувство опасности пересилило желание. Шел третий год войны — иметь без разрешения личное оружие считалось преступлением! Я задвинул винтовку на прежнее место.
Только с приходом дяди Ивана спустился и рассказал, как все произошло на лугу. Тетка Маруся прижала меня к груди и объяснила, что местные власти запрещают косить на совхозных угодьях. Я растаял от ее ласки и под секретом поведал о своей находке на чердаке. Она вздрогнула: «Ты никому не говорил об этом, кроме меня? Родненький... никому ни слова!»
Получив утвердительный ответ и обещание молчать, она немного успокоилась, накормила меня и уложила спать. А на следующее утро отвезла обратно в Самару.
Мое экстренное возвращение озадачило отца, и чтобы чем-то занять меня, он стал все чаще брать с собой на автобазу. Я мыл машины, подносил детали, выполнял разные поручения. Знал, где что находится и как охраняется, чем не преминул воспользоваться все тот же Миха. Начались пропажи покрышек, мазута, бензина...
При очередной переброске краденого через забор поймали одного из участников этой операции, а он выдал меня как сообщника. Отец собирался выпороть, но я вырвался и увернулся от брошенного вслед костыля. «Ладно, иди домой, — прохрипел он и закашлялся. — Не трону тебя».
