На родине Анна работала помощником режиссера в театре Олега Павловича Табакова. У нее не было специального образования, но ее умение ладить с людьми, которые в нашем цеху зачастую капризны и своенравны, уникально в своем роде. Впервые я встретил Аню Марголис еще в Школе-студии МХАТ. Был молод, источал бешеную энергию и постоянно хотел есть! А поживиться в институте нечем. Рядом был магазин, торговавший кефиром и булками, но деньги на них находились не всегда. Однажды пошел на преступление: вечером, когда все разошлись, зашел в приемную ректора (там стоял холодильник), открыл его и увидел торт в коробке! Только за него взялся, как распахнулась дверь и в приемную своего папы вошла моя любимая и дорогая партнерша Саша Табакова с девушкой небесной красоты! В тот момент я потянул торт на себя, крышка осталась в руках, а содержимое коробки рухнуло на пол. Анька потом рассказывала, что выглядел я дураком. Недолго думая, быстро собрал все с пола и поставил обратно. Аня спросила у Саши:
— Это кто?
— Не обращай внимания, это Горевой!
На том и разошлись. Во второй раз я увидел Аню, когда она пришла к нам на зачет по вокалу. Первое, что спросил:
— У тебя паспорт есть?
— Есть.
— Сейчас не могу, у меня экзамен, завтра приноси паспорт, пойдем в ЗАГС, буду на тебе жениться.
Наглый был! Через два месяца мы расписались и прожили вместе четырнадцать лет.
В США мы пробыли почти четыре года. Америка — страна простая, большинство населения такие же бараны, как мы. Года через полтора меня начало реально ломать, актер во мне постоянно требовал «дозу»! В свое время недоумевал, глядя на Марка Исааковича Прудкина, которого водили под локоток, или Ангелину Иосифовну Степанову на коляске: народные артисты, боги, все у вас есть — спецпаек, дача, пенсия, зачем вы претесь в театр? Только спустя время понял: за «дозой», старческие жилы хотят хватануть кайф от пребывания на сцене. Я не знаю, что такое героиновая ломка, но что такое ломка актерская — испытал на себе. Это когда слез уже нет и ты захлебываешься кашлем.
И хотя у нас появилась возможность получить вид на жительство, меня просто унесло из Америки, улетел как пуля. Впрочем, никогда и не собирался оставаться там навсегда, не продавал квартиру в Москве. В нее и вернулись. Ткнулся в Театр Маяковского — вакансий в труппе не нашлось. Меня подзабыли, поэтому стал браться за любую работу в кино.
Был абсолютно счастлив, когда пару лет снимался с Львом Константиновичем Дуровым в длинном «мыльном» «Ангеле-хранителе»: он играл моего дядюшку-злодея, я по сюжету тоже ни в чем ему не уступал. Кстати, мы называли сериал «Ангел-предохранитель». Параллельно снимался еще в нескольких проектах. Лев Константинович за меня беспокоился: «Что же вы творите, вы уже не юноша, что за глупости, что за перелеты Москва — Анапа два раза в день?» Но я не останавливался.
Позже получал огромное наслаждение, работая с Юрием Николаевичем Смирновым в «Ефросинье». Какой шикарный актер, какой потрясающий мужик! Они, наши старики, обладают небесным знанием: просветленные, они открывают нам порталы в космос, через которые на нас льется духовный свет!
