За этот номер передрались два московских цирка — Никулина на Цветном бульваре и Костюка на Ленинских горах. Мы выступали и там, и там. А еще не вылезали из-за границы. Я работал в качестве ловитора — человека, который висит вниз головой и ловит вольтижеров, пролетающих мимо. На непосвященный взгляд в этом нет ничего страшного. Но на самом деле без травм не обходится. И связки на руках рвутся, и локти вылетают, и колени. Если ты схватил гимнаста, но ноги у того остались позади, они лупят тебя по позвоночнику. Плечо я успел порвать еще во время репетиций, перед каждым выходом на манеж мне его обкалывали обезболивающими.
Кажется, от неприятностей должна спасать сетка, но на самом деле она таит в себе столько опасностей! Если не сгруппируешься, приземлишься на живот — рискуешь получить перелом позвоночника, не успел подвернуть голову — сломаешь шею, схватился за сетку руками — и вот у тебя вылетели фаланги пальцев. А еще коварная сетка время от времени выбрасывает гимнастов прямо на зрителей.
Однажды рухнувший сверху акробат чуть не оторвал мне ногу. В целом перенес восемь операций под общим наркозом. Но не сдавался, каждый день занимался спортом, качал мышцы, чтобы облегчить нагрузку на суставы и связки. Помню, один хирург пообещал: «Не переживай, скоро привыкнешь к боли». Я ему тогда не поверил, а сейчас понимаю, насколько он был прав...
Но вернемся к американской истории. В очередной раз переваривая осточертевший попкорн на скамейке в парке, я вспомнил, что уезжая в Москву, Саша Бондарев дал мне адресок одного мотеля: «Там приятная пожилая хозяйка, приглашала меня в гости. Если будет совсем край, обратись к ней». «Край» уже надвигался со всех сторон, и я решил воспользоваться связями приятеля. Джоан оказалась на удивление милой и приветливой.
— Ты тоже в цирке работаешь?
— Да.
— И что же, все уехали, а ты остался?
— Угу, и сейчас мне жить негде и работы нет.
