В столице срочно сдал на права. Помню, холодина стояла лютая. Но я, гордо рассекая пространство на своей серебристой красавице с черным кожаным салоном, непременно открывал люк, чтобы водители проезжающих машин понимали, какой крутой парень сидит за рулем. А сегодня мне на понты наплевать: какая разница, на чем ездить, — это всего лишь средство передвижения.
Когда замаячила перспектива работы в Америке, выставил свою иномарку на продажу. Ею заинтересовались люди с Кавказа, дали хорошую цену — сто тысяч деревянных. На секундочку, это конец 1988-го, зарплата инженера — сто двадцать рублей! Чтобы избежать эксцессов, взял с собой друзей — цирковых джигитов. Моя вместительная сумка оказалась битком набитой купюрами достоинством в двадцать пять, десять и пять рублей. Замучился, пока их пересчитывал. А утром разбудил взволнованный отец:
— Игорь, машины нет под окном, ты что, на другое место ее поставил?
— Да вот она, в коридоре припаркована.
Родители обалдели: никто в нашей семье таких деньжищ сроду не видывал. По тем временам на них можно было, наверное, купить несколько квартир с видом на Кремль. Но кто ж об этом думал? Я с гордостью вручил маме, папе и бабушке приличные суммы. А они, люди старой закваски, не стали ничего тратить, положили деньги на сберкнижки — на будущее. Что сталось с советскими вкладами, всем хорошо известно...
Устроить американские гастроли взялся человек по имени Ник Високовский. Насколько он был опытен и успешен, мы не знали. Но Ник прилично говорил по-русски, работал с Чаком Норрисом, и мы ему доверились. Компания собралась выдающаяся: помимо нашего феерического «Воздушного полета» в представлении участвовал замечательный иллюзионист Эмиль Кио со своим коллективом, а также Александр Бондарев с великолепным номером «Русская масленица», были задействованы акробаты на шесте и подкидных досках, жонглеры на роликах и медведи, которые вызывали особый восторг публики.
