Зря комплексовала. Да и не выглядела я взрослее. В двадцать один год сыграла восемнадцатилетнюю в фильме Ростоцкого «На семи ветрах». Кстати, картину, едва она вышла, буквально разнес злющий критик Николай Кладо, написавший, что, мол, режиссер не имел права снимать сладкую сказку о страшной войне. Позже жизнь свела меня с его дочерью.
— Не люблю вашего папу, потому что он ругал фильм! — честно призналась я.
А она:
— Лариса, о вас он как раз хорошо отзывался!
За прошедшие полгода учебы все студенты, конечно, сблизились. Ко мне поначалу отнеслись настороженно. Однажды подошла Жанна Болотова:
— Хорошо, что ты ресницы не красишь. Сергей Аполлинариевич этого не любит!
— А для чего их красить? Они и так длинные.
Вот и поговорили. Но в итоге ребята приняли меня в свой круг достаточно быстро.
Таня Гаврилова выделялась, особенно на занятиях по актерскому мастерству. Она была импульсивной, эдакой сорвиголовой. При этом безумно трудолюбивой, влюбленной в актерскую профессию, преданной ей, хваталась за все, что предлагали. Тане хотелось играть, и делала она это с полной самоотдачей и огромным удовольствием.
Помню, ставили какую-то новогоднюю сказку, я выходила в роли доброй волшебницы, Таня — злой. Что она творила на сцене! Бегала, летала, крутила колесо. Сергею Аполлинариевичу пришлась по сердцу эта отчаянность. «Встань на голову!» — командовал он. И Гаврилова тут же, не пускаясь в рассуждения, не выясняя, в чем сверхзадача, вставала.
Татьяна жила с тетей, если не ошибаюсь — сестрой ее матери. О родителях Гавриловой мы ничего не знали. Сама она о них не говорила, а я в душу не лезла. Высокая, красивая и очень кокетливая блондинка тетя Нора племянницу воспитывала, кормила, одевала. Между собой они были чем-то неуловимо похожи.
