Но после «Цирка» Александров, до глубины души оскорбленный поведением актера, больше в свои фильмы его не приглашал. Дед не держал на режиссера личной обиды, но не мог простить ему, обласканному властью, того, что не вступился за Владимира Нильсена. Ведь и тот же «Цирк», и «Веселые ребята», и «Волга-Волга» обязаны по меньшей мере половиной успеха именно ему. Владимир Соломонович был на этих картинах оператором, безусловным сорежиссером, а на «Волге-Волге» — еще и соавтором сценария. Его арестовали осенью 1937 года, судили по статье «шпионаж», а в январе следующего года расстреляли.
Дед ни минуты не сомневался в его невиновности. Когда слышал шепоток:
— Ты уже знаешь, что Нильсен арестован? Оказался шпионом — кто бы мог подумать? — резко обрывал разговор:
— Я не верю! Это ошибка!
Удивительно, что на него тогда никто не донес.
Демонстративного разрыва отношений между Александровым и Столяровым не было. Встречаясь на съездах, собраниях, они здоровались — но и только. И вдруг в 1957 году Григорий Васильевич звонит деду и говорит, что приступает к съемкам фильма «Человек человеку» и что там для его сына Кирилла есть хорошая роль.
Отец в ту пору был студентом ВГИКа, но уже успел сняться в трех картинах, в том числе в «Повести о первой любви», где сыграл главного героя. Предложенная Александровым роль отцу понравилась, и он, посоветовавшись с дедом, дал согласие сниматься.
И сразу же стал свидетелем забавного представления. Вот как он сам об этом рассказывал: «Приезжаю на съемочную площадку, а мне говорят: «У Григория Васильевича к тебе срочный разговор. Бегом к нему». Подхожу к кабинету, стучу — тишина. Приоткрываю дверь — Александров сидит в кресле, прижав к уху телефонную трубку. Молча улыбается, потом произносит: «Спасибо! Вам тоже всего доброго!» Кладет трубку и — будто только сейчас меня заметил — кивком предлагает сесть.
— Только что говорил с Михайловым... Какой замечательный человек!
Простодушно интересуюсь:
— А кто это?
Григорий Васильевич вскидывает брови:
— Министр культуры! Благодарил за прекрасную работу!»
Завершая рассказ, отец спросил деда:
— Зачем Александров меня вызывал? Я так и не понял.
