Осенью 1941 года семья Столяровых вместе с труппой Театра Моссовета, где Сергей Дмитриевич работал с 1940-го и был заместителем худрука, отправилась в эвакуацию в Алма-Ату. Жили скудно, но не голодали: у деда была рабочая карточка, у бабушки — иждивенческая (она еще до войны ушла со сцены), у папы детская, на которую каждый день выдавали миску серых макарон и конфету-леденец. Из фруктового сада при пограничном училище, где Сергей Дмитриевич бесплатно вел драматический кружок, иногда привозили яблоки. В общем, как-то перебивались.
Но однажды в их комнату пробрались воры и унесли все: деньги, вещи, карточки. Над семьей нависла реальная угроза голода. И тогда дед, взяв из реквизита настоящую старенькую двустволку, отправился в горы на охоту. Вернулся через два дня, уставший и счастливый: сумел подстрелить оленя! Большую часть добычи было решено продать, чтобы на вырученные деньги купить хлеба и крупы. Бабушка тут же раздобыла весы и поставила их в коридоре общежития, где жили столичные артисты.
Через полчаса от туши осталась только одна нога — ее решили съесть «в кругу семьи». Не успела бабушка вернуть весы хозяину, как на пороге комнаты появился запыхавшийся Константин Симонов: «Сергей, говорят, вы оленя подстрелили? Мне очень нужно мясо! У нас с Валей годовщина знакомства, хотим это отметить, а с продуктами сами знаете как».
Дед стал объяснять, что все продано, осталось совсем немного — для себя. А Симонов не уходит — просит войти в положение, чуть не умоляет: «Я прилетел прямо с фронта, всего на несколько дней. Вы, наверное, знаете, что Серова сейчас на местной киностудии снимается в фильме по моей пьесе «Жди меня». Хочу устроить ей маленький праздник — прошу, уступите!»
Дед сдал позиции, когда Константин Михайлович предложил бартер: Столяров ему — оленью ногу, а он Столярову — право первой постановки пьесы, которую как раз тогда дописывал. Слово Симонов сдержал — спустя несколько недель в руках у Сергея Дмитриевича была папка со стопкой отпечатанных на машинке листов. На первом стояло название — «Русские люди». Пьеса, о которой Константин Михайлович потом скажет: «лучшая из всех, мной написанных», — была поставлена в драмкружке пограничного училища прежде, чем ее получили профессиональные театры. Спектакль имел огромный успех. Все сборы от билетов были отправлены на постройку именного танка с надписью «Русские люди» на броне.
