Вообще друзей у Олега было немного. В основном — все «родом из детства». Из актеров, наверное, прежде всего нужно назвать Игоря Васильева. Они вместе работали в «Современнике», но подружились на фильме «Вариант «Омега». Он получился очень необычным по тем временам. Олег его ценил и противопоставлял «Семнадцати мгновениям весны». Считал, что «Вариант» сильнее и правдивее. У Лиозновой советские разведчики показаны какими-то суперменами, а там они обыкновенные люди, и в этом больше правды жизни.
В мае 1974 года Олег праздновал свое тридцатитрехлетие. Он очень серьезно относился к этой дате, считал рубежом. Говорил: «Христос в моем возрасте уже был распят. А я еще ничего толком не сделал». Мы собрались в Люблино. Сидели за столом, когда раздался звонок в дверь. Моя мама открыла и увидела молоденькую девушку с огромным букетом роз: «Это от поклонников Олега Ивановича. Передайте ему, пожалуйста!» Тогда не было принято являться к актерам домой, сидеть в подъезде, стоять под окнами. И Олег никогда бы такого не позволил, но его тронул этот жест. Застолье продолжилось, и вдруг он сказал: «А Гарику Васильеву несколько дней назад тридцать шесть исполнилось. Надо его поддержать». Попросил Лизу и моего отца сходить в магазин, купить шампанского, икры и отвезти Васильеву. Дал денег, адрес, и они поехали. Игорь был для Олега близким человеком.
Очень теплые отношения связывали Даля с Юрой Богатыревым. Помню, мы обедали вместе. На второе Лиза сделала цыплят табака. Олег осилил половинку, а Юра умял целого. Даль сказал: «Если я буду столько есть, стану похож на жердь с бурдюком. Что будет смотреться довольно странно». Все засмеялись. Кстати, алкоголя на столе не было, и никого это не заботило. Хотя про Юру тоже поговаривали, что он любил выпить.
Олег довольно тесно общался с Владимиром Заманским и его женой Натальей. Она уже была воцерковлена в то время, а Владимир Петрович только шел к этому. Наша семья не отличалась особой религиозностью. Олег был крещеным, но ходил ли в церковь — не знаю. Хотя он очень переживал, когда пропал его крестильный крестик. Вскоре появился новый.
В доме часто бывала жена Валентина Никулина — Инна. Она дружила с Лизой. Наверное, приходил и Валентин, но я с ним не пересекалась.
Когда Олег умер, я попросила у Лизы что-нибудь из его вещей — на память. Она дала рубашку и перстень, в котором он играл в телевизионном спектакле «Ночь ошибок». Я спросила:
— А где перстенек, который он носил последнее время, — серебряная печатка?
— Ее снял Валя Никулин и положил Олегу в гроб свои часы. Сказал — пусть они там тикают...
Олег страдал от своей творческой нереализованности. Он мечтал играть героев Достоевского и Чехова, а ему за редкими исключениями предлагали пустой и неинтересный материал, неудивительно, что он отказывался. Мама с бабушкой пытались убеждать: «Ну пойди ты хоть раз на компромисс! Тебя же просто сожрут, если будешь так себя вести. Кинь им кость, и тебя оставят в покое, станешь работать». Говорили это не потому что не понимали его или пытались переделать. В те времена сохранить себя было очень трудно, приходилось приспосабливаться, лавировать.
