Михаил Козаков говорил, что Далю не хватало «четвертинки еврейской крови, чтобы сказать: «А-а-а...» Здесь очень важна интонация: «А-а-а, черт с ним, пройдет и это». Надо было дать власть предержащим то, что они хотели, а потом выторговать что-нибудь для себя. Сам Михаил Михайлович соглашался играть революционных деятелей, чтобы получить разрешение на съемки очередного фильма. А Олег не желал поступаться принципами. Как-то мама и бабушка в очередной раз попросили его быть мудрее, и он ответил: «Я не могу. От Володи Высоцкого останутся его песни. А что останется от меня? Только мои роли. По ним и будут помнить».
После «Современника» Олег не смог найти «свой» коллектив и «своего» режиссера. Надеялся на Анатолия Эфроса, но ему почти не довелось с ним работать. В Театре на Малой Бронной, куда Даль пришел в 1977 году, предлагали роли в постановках другого режиссера. Его это не устраивало, и он опять ушел, уже в Малый театр. Я удивилась, узнав об этом. А Олег открыл секретер, достал пропуск:
— Вот к этой красной книжечке я шел всю свою жизнь. Хоть похоронят по-человечески.
— Ты что? — обалдела я. — Какие похороны? Тебе еще нет сорока!
Он промолчал. Только усмехнулся очень горько.
Многие вспоминают, что Олег в свой последний год часто говорил о смерти. На похоронах Высоцкого выкрикнул, что он следующий. В жизни Владимира Семеновича были «звоночки», предупреждавшие о скором конце. Не знаю, испытал ли нечто подобное Олег. Возможно, таким «звоночком» стало для него известие о внезапной кончине Владислава Дворжецкого. Несколькими годами раньше тот пережил клиническую смерть и рассказывал Олегу, как это было. Он оказался в коридоре, в конце которого был ослепительный свет, и встретился с давно умершими родными. Олега больше всего поразило, что Владу не хотелось возвращаться обратно. Там ему было хорошо.
Думаю, Олег предчувствовал, что скоро уйдет. Осенью 1980-го вдруг разболелся, исхудал, ослаб. Вызвал врача из районной поликлиники. Она его внимательно прослушала и посоветовала сделать рентген легких. Даль пошутил: «Да зачем? Вот окно». Хотел сказать, что при такой худобе его можно посмотреть без рентгена, на свет. Олег был почти прозрачным.
Возможно, он слишком много курил, поэтому и возникли проблемы с легкими. Они с Лизой решили сменить обстановку, пожить на воздухе и сняли на всю осень и зиму теплую дачу в Монино. Перед самым Новым годом Олегу пришлось вернуться в Москву. Его срочно ввели в постановку «Берег» на роль внезапно скончавшегося Алексея Эйбоженко. На спектакле у Олега случился срыв. Он забыл текст и еле доиграл. Очень переживал.
В последний раз я видела Даля вскоре после новогодних праздников 1981-го. Сначала он работал в кабинете, а потом сидел с нами на кухне. Говорил, что прислали интересный сценарий с Киностудии Довженко: «Комедия, и вроде неплохая». На ее съемки он и отправился в Киев в начале марта.
