— После вашей свадьбы на афишах появилась фамилия, написанная через дефис: Чурсина-Андропова. Впервые в жизни вы сменили фамилию, причем в очень зрелом возрасте...
— На этом настоял Игорь. Многие расценили неправильно. Думали: это пиар, реклама и я демонстрирую свою близость к власть имущим. Ничего подобного. Когда я видела эти афиши, ощущала неловкость. А Игорь гордился — он хоть и был суперинтеллектуалом, но в каких-то вещах поступал как собственник. Он не понимал очевидного — смена фамилии никого не может к тебе привязать. Страсть со временем уходит. Но жизнь вместе возможна, если остаются нежность, забота, уважение, понимание и еще доверие. А Игорю мешала ревность, хотя я не давала повода. Мы встретились зрелыми людьми. Никто не хотел подстраиваться под другого, не умел слышать другого. Мы ломали друг друга. Это была не жизнь, а сплошная борьба, испытание.
Когда в отношениях с Игорем начался разлад, я попросила в театре оставить на афишах только фамилию Чурсина. У нас с Игорем была непростая жизнь. Я тринадцать раз уходила от него и тринадцать раз возвращалась. А когда ушла окончательно, мы еще долго поддерживали отношения. Игорь жил трудно, свою квартиру сдавал, другую снимал. И постоянно вел разговоры: давай опять поженимся. Но мы не сошлись снова — человек он был не очень здоровый, злоупотреблял алкоголем. Расставание было нашим избавлением. Я считаю, что люди, прожившие в браке какие-то годы, не родившие детей, обнаружившие несовместимость и мучающие друг друга, должны расставаться. Это единственное правильное решение, единственный достойный выход...
— Сегодня вы тему замужества для себя закрыли?
— Ни в чем нельзя зарекаться, но мне кажется, да. Говорят же, у каждого во всем своя мера. Мне кажется, я свою меру уже исчерпала в том, что касается браков. Теперь всю любовь я отдаю родным... А раньше холила и лелеяла мужей, была им не только женой и любовницей, но и матерью...
— Знаете, вы прежде говорили, что ни о чем в жизни не жалеете, а мне кажется, кое-что хотели бы изменить...
— Вы клоните к тому, что в моей жизни нет детей? Да, так случилось. Это моя боль. Но опять-таки, все по высшей воле.
— И что же вы делаете, когда нет больше сил?
— Заставляю себя встать и идти. Мне часто приходится вытаскивать себя из нежелания что-то делать. Сегодня слово «надо» — главное в моей жизни. Оно меня держит. А еще держит работа. Без нее я потеряла бы форму. Многие мои знакомые, как только вышли на пенсию, расклеились: вылезли все болячки, походка стала старческой, взгляд тусклым... А те, кто при деле, держатся молодцом. Спектакли, съемки, с одной стороны, утомляют, а с другой — мобилизуют. Это выброс адреналина, тренировка сердца и мозгов...
К счастью, в работе я востребована. Пусть не в полной мере. Да, раньше были «Журавушка», «Олеся», «Донская повесть», «Угрюм-река», сейчас сериалы. Но я не лью слезы из-за того, что в моей нынешней жизни не полный метр и не самые главные роли. Всему свое время. И время неумолимо и безжалостно...
Знаете, иногда очень полезно встречать своих однокурсников-одноклассников. Это отрезвляет. Ты не видел человека 20—30 лет, встретил, а перед тобой — старик. И ты будто в зеркало заглянул и увидел свое отражение. Ведь с тобой то же самое происходит. Сейчас у меня такой период, о котором писала Ахматова:
