Очевидно, что такие письма Серафима заслужила не только безусловной красотой, тактом и воспитанием, но и своей характерностью, нестандартностью мысли (для того времени) и... снисходительностью. Что бы сказала ей родня, если б она поведала, что, приехав к жениху в гости, услышала: «Я бы с радостью сходил с тобой и в театр, и на концерт, но у меня, как всегда, нет денег». (А денег не было, так как Павлов абсолютно все тратил на свои исследования.) «Это ничего, я привезла сто рублей и отдам тебе их», — спокойно ответила невеста. И да, несмотря на то, что весь период до свадьбы Серафима демонстрировала вольнодумие и подчеркивала свою независимость, она, безусловно, принесла себя в жертву. Во время венчания, когда жених спросил ее «О чем ты молишься?», она ответила: «О твоем счастье». Стоит ли добавлять, что свадьба была за счет Серафимы, да и на обратную дорогу в Петербург денег не нашел. В тот момент молодая жена окончательно поняла, что семейный бюджет нужно брать в свои руки. Иван Петрович не то чтобы жалел денег, которых у него не было, а просто забывал о том, что они были нужны. Потому что внутри него постоянно шла непрерывная научная работа, обдумывание. Серафима это понимала. Приехав в Петербург, они сняли четырехкомнатную квартиру, правда, в складчину, тут еще жили брат Серафимы с приятелем и ее подруга. Бедность была очевидная. В доме не хватало посуды, белья, мебели. О чем говорить, если у Павлова была всего одна приличная рубашка. Но по молодости они принимали эти обстоятельства с юмором, тем более в доме была радость — родился сын Владимир, в семье его называли Мирчик. Серафима уехала с ребенком в деревню и писала оттуда мужу серьезные письма.
«Я хочу поговорить с тобой о системе нашей будущей жизни... Помнится, ты как-то написал в своих письмах, что никогда не будешь употреблять алкоголь. Я тебя не спрашивала, но теперь хочу знать: разве ты когда-нибудь выпивал?» Павлов со смехом отвечал, что лишь однажды, желая проверить на себе действие алкоголя, купил полбутылки рома, сел перед зеркалом и стал пить, отмечая в блокноте, что он чувствует. Успел записать только «глаза посоловели...» Потом очнулся на полу. С тех пор никогда не пил. Серафима Васильевна продолжала: «Помнится, ты как-то писал в своих письмах о потерянном времени за карточной игрой. Дай слово отказаться от этого порока... И еще, у нас много времени уходит на приятелей... Давай будем приглашать гостей на субботние вечера». Вот такая жена была нужна Павлову. Он отвечал: «Я в восторге от твоей программы! Обещаю неуклонно ее выполнять!» И не только выполнял, а дополнял ее собственными «ограничениями»: соблюдал диету, режим дня, все делал по расписанию. Правда, это обычным людям кажется ограничениями, а для него это было легко.
